Мое первое убийство

Лехтолайнен Леена

— Молодцы, ребята, быстро подъехали. Ну и где фронт работ? — Я постаралась собраться и говорила резко, почти агрессивно. Никаких эмоций, никаких слез над телом бывшего знакомого!

Навстречу вышел констебль линейной полиции в сопровождении темноволосой девушки. Мы представились. Оба оглядели меня с недоверием. Мне стало досадно, хотя внутренне я была готова именно к такой встрече. Темноволосая девушка показалась мне смутно знакомой, имя Мирья вызвало в памяти комментарии Яны о самой страшненькой девушке хора. К тому же я вспомнила,

что она совсем не пила вина, что в те времена было непростительным преступлением.

Мирья проводила нас на берег, где ребята из технического отдела фотографировали труп. Он лежал в воде на прибрежных камнях. Врач уже прибыл. Я поняла, что остальные приехали давно, поскольку все было уже готово. Мне стало неудобно, что ждали только меня: я должна была осмотреть тело, прежде чем его вытащат из воды. Мне не хотелось на него смотреть, я не могла осознать, что этот труп — Юкка, не хотела знать, что с ним произошло.

— Ну и как вам? — спросила я у врача-криминалиста Махконена. Это был необыкновенно толстый, весивший килограммов на пятьдесят больше нормы мужчина с маленькой сигаретой в зубах. Мы с ним терпеть не могли друг друга, разница заключалась только в том, что я признавала его отличным профессионалом, а он обо мне так не думал.

— Где Киннунен? — с подозрением спросил Махконен.

— Понятия не имею, — резко ответила я. Мы не можем сидеть и ждать его. Давайте начинать. Что скажете о причине смерти этого человека?

— Судя по лицу, он утонул. С другой стороны, эта рана на голове выглядит довольно интересно, поэтому не знаю, что и думать. Надо делать вскрытие. — Махконен отвечал не мне, он говорил, глядя на кончики ботинок Ране.

— А может, его сначала ударили по голове, а потом сбросили в воду? — спросил Ране.

— Вполне возможно. Рана на голове выглядит очень странно. Интересно было бы узнать, чем его ударили.

— Может быть, камнем? — Ране оглядел берег, усыпанный камнями, многие из которых могли бы легко поместиться в руке.

— Да-а. Вот будет парням задачка — перебрать все камни на берегу, — вздохнул врач.

Я разрешила ребятам из «скорой помощи» вытащить тело из воды. Они осторожно перевернули его на спину. Гримаса на знакомом лице, спутанные от соли и крови светлые волосы. Застывший ужас в глазах, сиявших синим огнем на бледно-фиолетовом лице. Морская пена на белой куртке, прилипшие к ногам джинсы.

Мне стало больно при воспоминании о том, каким красавцем был Юкка, когда мы виделись несколько лет назад. Он был старше меня на пару лет, вряд ли ему уже исполнилось тридцать. Конечно, мне приходилось видеть умерших и в более раннем возрасте, но то была смерть от алкоголя или наркотиков. Я проглотила слезы и откашлялась. И начала раздавать указания техникам: выяснить, откуда могла возникнуть рана на голове, мог ли он поскользнуться на ступеньках. Да, я знала, министр обороны мог позволить себе слезы на публике, а я — нет.

—

Пойдем поговорим с теми, кто в доме. Надо выяснить, что они знают, — сказала я Ране и направилась в сторону кружевной усадьбы. Только сейчас я заметила, что на веранде, обращенной в сторону моря, сидит группа людей. Они упорно не смотрели на нас, словно не желая замечать присутствия полиции, хотя наши разговоры явно были им хорошо слышны.

При ближайшем рассмотрении дом выглядел хуже. Видимо, он был копией той усадьбы, которая когда-то здесь существовала. Краска на стенах выцвела и потрескалась, хотя само здание вряд ли было старше меня.

Солнце заливало веранду, я еще раз отругала себя за то, что надела джинсы, в них было очень жарко. Публика, сидевшая на веранде, была отчасти знакомой.

— Мария! — В звонком ясном голосе слышалось глубокое недоумение. — Ты что, работаешь в полиции? Ты меня помнишь? Я — Тулия.

Я хорошо помнила Тулию. Она часто приходила к нам в общежитие, иногда мы сидели вместе в университетском кафе. Она мне нравилась, мы с ней хорошо понимали друг друга. Я заметила, что она очень похорошела, — стала женственной, статной.

— Помню. — Я не смогла улыбнуться в ответ. — Да-а… Я старший констебль Мария Каллио из отдела тяжких преступлений. А это констебль Лахтинен. Прошу вас представиться и рассказать о событиях прошлой ночи. — Я сама себе казалась смешной и не осмеливалась ни на кого взглянуть.

Мирья, похоже, была прирожденным лидером. Она говорила ровным голосом, словно читая по написанному. Возможно, она просто продумала свой ответ заранее.

— Меня зовут Мирья Расинкангас. Все здесь собравшиеся являются певцами из Хора Восточной Финляндии. На фирме у Юкки Пелтонена планировалось какое-то торжество, и нас пригласили выступать. Обещали хорошо заплатить, и Юкка собрал двойной квартет на репетицию.

По словам Мирьи, в группе были Юкка и еще четыре певца, которые случайно оказались в это время в городе. Его родители уехали в путешествие на парусной лодке, так что свободный коттедж показался подходящим местом для репетиции.

Двойной квартет собрался на даче накануне вечером, пару часов все репетировали, а затем перешли к традиционному финскому времяпровождению летнего вечера — сауна и выпивка. После полуночи все постепенно разошлись спать, о передвижениях Юкки ни у кого не было четкого представления. Последний раз его видели живым в районе двух ночи.

— Утром я удивилась, когда не увидела Юкку, — продолжала Мирья. — А затем Юри крикнул, что Юкка утонул… Он был там… у берега. — Голос Мирьи задрожал.

— Вы трогали тело, когда спустились к берегу посмотреть, что случилось с Пелтоненом?

— Я пытался нащупать пульс. Но мы его не переносили, — раздался низкий голос в конце веранды. — Если помнишь, меня зовут Антти Саркела. — Пульс не бился, было очевидно, что он утонул и его невозможно оживить.