Мое первое убийство
Шрифт:
— Ты был вторым аудитором хора. Видел счета за прошлый год?
— Счетами занимался Юкка. Он сказал, там все в порядке. И я просто расписался внизу. А в чем дело?
— Взгляни. — Я достала кипу счетов, вытащила один и положила перед Антти. Ему, математику, потребовалось всего несколько минут, чтобы понять, что я имела в виду.
— Ты хочешь сказать, что Юри…
— Да, похоже.
— Вот ведь чертов идиот! Извини, мне надо идти. Родители должны приехать и забрать Эйнштейна на дачу. Ему скучно в квартире, а у родителей домик в Инкоо. Там можно и на мышей поохотиться. — В дверях Антти резко обернулся и произнес: — Слушай, ты просила меня не играть в частного сыщика. Прошу тебя, тоже не играй в эту игру. Для меня
Он вышел, прежде чем я успела что-либо ответить. Из окна я видела, как высокая темная фигура в плаще растворилась в темноте на улице.
Мне было грустно и беспокойно. Успокоения в спорте искать не стоило — после вчерашнего посещения тренажерного зала болели все мышцы. Вино только усугубило бы мою тоску. Так что единственной альтернативой оставалась работа. Вопросов у меня накопилось много, для начала я решила побеседовать с Мирьей. Хорошо бы застать ее дома.
Я сменила траурную одежду на джинсы и кроссовки, взяла с собой диктофон и несколько документов из письменного стола Юкки. До дома Мирьи было довольно далеко, но я решила не звонить заранее по телефону. Внезапность — лучшая тактика. Я отправилась вниз по улице Маннергейма, размышляя по дороге, от кого меня старался уберечь Антти — уж не от самого ли себя?
10
Как же сохранить тут душу?
Мирья была дома. Видимо, она пришла совсем недавно и еще не успела переодеться после похорон. Она грызла яблоко.
— Я должна пригласить тебя войти? — недружелюбно спросила она, открыв дверь.
— Не обязательно. Мы можем отправиться побеседовать в участок в Пасила.
Не ответив, Мирья посторонилась, позволяя мне пройти. Я вошла в тесный коридор и повесила джинсовую куртку на переполненную вешалку.
В квартире было тихо: видимо, соседи в субботу вечером проводили время где-то в городе. На столике у телефона лежал график уборки квартиры. Полагаю, Мирья строжайшим образом следила за выполнением.
— Пойдем ко мне в комнату.
Я поднялась по ступенькам на второй этаж, где, кроме комнаты Мирьи, находились еще пара комнат и симпатичная светлая кухня. В центре комнаты Мирьи стояло пианино. Кровать была застелена белым кружевным покрывалом, на книжной полке стояли исторические произведения. На кресле лежал недовязанный красный свитер. Я удивленно подумала: неужели Мирья вяжет себе такой яркий свитер, ведь до этого я видела ее только в темных одеждах. Как и другие полные женщины, она одевалась в черное, чтобы казаться стройнее. Может, решила поменять стиль? Мирья взяла свитер с кресла и предложила мне сесть, а сама устроилась на краю кровати, нервно стуча спицами, спросила:
— Это официальный допрос?
— Неофициально-официальный, — ответила я, доставая из сумки диктофон. Если Мирья расскажет что-нибудь действительно важное, придется повторить допрос в Пасила. Но это потом.
— Мы беседовали с тобой два раза, но ты не рассказала мне самого важного из ваших отношений с Юккой. Прошлой весной он оплатил твой аборт в женской клинике. Видимо, потому, что был отцом ребенка. Так?
Я очень удивилась, когда в кипе квитанций нашла счета из женской клиники. На них не было указано имя пациента, только дата. А в ежедневнике Юкки стояла пометка «М. женск. кл-ка 18–19». В конце ежедневника на страничках записной книжки стоял номер телефона соответствующего отделения клиники. И просьба Антти в письме к Юкке «не играть» с Мирьей. Все укладывалось в мою теорию.
У Мирьи в глазах сверкнула ненависть. Видимо, я попала в точку.
— Разумеется, тебе надо было вытащить эту грязь наружу. И скольким ты уже об этом рассказала? Я-то считала, что в больницах положено держать такую информацию
— В счетах Юкки я нашла квитанцию об оплате из клиники.
— То, что Юкка оплатил аборт, еще не значит, что он был отцом ребенка.
— Неужели вы с ним были настолько хорошими друзьями, что ты рассказала ему об аборте и попросила денег в долг? И кроме него, никому об этом и словом не обмолвилась.
Мирья стиснула вязанье, а затем резко отшвырнула его в угол комнаты. Руки у нее дрожали. В изголовье кровати висела фотография какого-то выступления хора: Мирья, Антти, Юкка, Тулия стояли полукругом в ужасных синих концертных костюмах. Наверное, Мирья смотрела на фотографию Антти каждый вечер, перед тем как лечь спать. Ох, Господи, почему я решила, что работа облегчит мое состояние?
— Знаешь, у меня есть версия о том, как все произошло. Очередная репетиция хора затянулась допоздна. Тебе стало досадно, что Антти не обращает на тебя внимания (я понимала, что ступила на запретную территорию, ведь отношения этих двоих никак не касались расследования), а Юкка на сей раз был без подружки. Наверное, ты хотела что-то доказать Антти и начала, хотя тебе это и не свойственно, заигрывать с Юккой. Но все зашло дальше, чем ты предполагала. Наверное, ты поняла, что Юкка знал, почему ты вдруг решила строить ему глазки. Ведь то, что ты влюблена в Антти, ни для кого не тайна. А Юкка решил досадить Антти, показать ему, насколько легко может тебя добиться. Я не понимаю только одного: почему вы оказались настолько глупы, что ты забеременела?
Мирья разразилась истерическим, похожим на рыдания смехом. Постепенно смех перешел в плач, и она, всхлипывая, сказала:
— Так глупо все вышло! У великого любовника порвался презерватив! Вот теперь угадай, почему он молчал все время, как воды в рот набрал. Да это позор, если бы его подружки узнали, что он не умеет пользоваться презервативом! — Мирья зло улыбнулась и перестала плакать. — Похоже, ты все знаешь лучше, чем я сама. Был февраль, мы справляли день рождения Антти у него дома. Я впервые в жизни накрасила глаза, а коктейль оказался чертовски крепким. Я танцевала с Антти, он сам меня пригласил, но в танце держался за километр. А затем возник Юкка, отобрал меня у Антти, начал целовать… В общем, все закончилось у него дома…
— И ты забеременела?
— Да, сразу. Знаешь, как в старых отечественных кинофильмах. Наверное, мне следовало бросить учебу, выйти замуж и начать рожать детей.
— Это Юкка так сказал?
— Ну не совсем так. Я сначала подумала, что не буду ему ничего рассказывать, но… ведь это и его ребенок. И все произошло по его вине. Но меня бы устроило, если бы он оплатил половину расходов.
— А что именно он сказал? — Я догадалась, что Мирья никого в это не посвящала. Единственный человек, который об этом знал, умер. Сейчас мы будто помогали друг другу — я внимала, давая ей возможность выговориться, а она рассказывала будто на исповеди. Ведь у полицейского, как у священника, обет молчания, если речь идет о чужих тайнах. И Мирья знала, что я никогда никому об этом не расскажу.
— Конечно, он был потрясен. Кажется, даже больше, чем я сама. Затем попытался все обратить в шутку и заявил, что еще не собирался становиться отцом. Я ответила: «В этот раз и не станешь», — и добавила, что собираюсь сделать аборт. Он явно вздохнул с облегчением. И заявил, что оплатит все расходы, так как у него больше денег, чем у меня. Почему я должна была запретить ему платить за это? И все-таки своими деньгами он не мог откупить меня от этого позора. Ведь ему не надо было проходить медицинское обследование, беседовать с социальными работниками, которые всю твою душу наизнанку готовы вывернуть. Ему не пришлось лежать, раскинув ноги, на медицинском кресле и слушать, что говорят медсестры, когда я простонала, что наркоз не действует. Да, иногда мне хотелось отомстить… Ведь благодаря ему я стала убийцей.