Мое первое убийство
Шрифт:
— Идиот, ты пропил все свои мозги! Какого дьявола ты стрелял? Ты что не видел, она бы не дотянулась до ножа! — Я бросилась к нему и изо всех сил ударила по лицу. Он отлетел на тело Тулии. Койву кинулся между нами, схватил меня и начал хлестать по щекам, как впавшую в истерику героиню киносериала. От боли и неожиданности я очнулась и понемногу пришла в себя.
Подъехала машина «скорой помощи», Тулию положили на носилки и увезли. Мы обещали, что, как только поговорим с соседями, приедем в больницу, чтобы предоставить необходимую информацию. Я поднялась наверх за своей сумкой, в которой лежал диктофон с записью признания Тулии. Койву слышал ее рассказ от
Я двигалась как во сне. Мы отвезли Киннунена в Пасила на доклад руководству, там же я оставила для расшифровки диктофон с записью. Все молчали. Я чувствовала вину за происшедшее — не предусмотрела, что Тулия прибегнет к насилию. Киннунен целился в ноги. Он тоже только пытался мне помочь. Понятно, я же слабая женщина, одна бы не справилась. Наверное, что-то в этом духе он скажет начальству.
Когда мы прибыли в больницу, Тулию уже увезли в реанимацию. У нее было сотрясение мозга и перелом позвоночника. Врачи не могли точно сказать, выживет ли она. Мы обещали, что сами все сообщим ее родителям.
— Ты как? — озабоченно спросил Койву, когда мы въезжали в район Куусисаари, где жили родители Тулии.
— Да что уж там. Постоянно думаю, а если бы все случилось по-другому. Наверное, не стоило позволять ей себя связывать. Вы бы ее и так задержали. Если бы я только немного подождала… Или если бы Киннунен не достал свою пушку… Ну почему этого придурка не переведут на бумажную работу?.. Бумагами можно заниматься и под градусом.
— По вашему разговору было трудно понять, насколько серьезна ситуация, — попытался оправдаться Койву. — Нам здесь поворачивать?
— Да, третий дом справа. Я сама поговорю с ними.
Как я и предполагала, разговор с родителями Тулии получился тяжелым. Разумеется, мне пришлось рассказать им, почему мы должны были задержать их дочь. Они не могли поверить моим словам. Мужчина и женщина сидели в стильной гостиной собственного дома, слушали меня, и я видела, как у них из глаз уходила жизнь. Я ничем не могла их утешить. Оставив записку с телефоном реанимационного отделения, я почти сбежала оттуда. А когда Койву вез меня обратно в машине, рыдала и не могла остановиться.
— Отвезти тебя домой? — только и спросил он. Я была благодарна напарнику за то, что он ничего не говорил, не пытался меня утешить, это все равно было бесполезно.
— Нет. Я должна еще написать отчет, доложить руководству и позвонить отцу Юкки Пелтонена. — Я вытерла слезы найденной в бардачке салфеткой. Видимо, она была из «Макдоналдса» и пахла горчицей. — А у тебя еще есть дела?
— Помочь тебе с отчетом, — улыбнулся Койву.
— Слушай, давай вечером выпьем пива. Надо же отметить завершение расследования. Или тебе за последнее время надоело ходить по кабакам?
Вместе с Койву мы кое-как состряпали отчет. Я отнесла его шефу, он порадовался, что дело закрыто, несмотря на то что действия полиции похвальными назвать было нельзя. Действия Киннунена он характеризовал нейтрально, типа «иногда такое случается». Я была не в состоянии возражать ему, да и зачем? Потом я позвонила Пелтонену, который был настолько потрясен, что вначале просто не хотел мне верить. Он кричал, что я несу чушь, что этого не может быть, и сбавил тон только тогда, когда я пять раз подряд перечислила ему все доказательства преступной деятельности его сына. Я снова завелась. В довершение всего мне позвонил редактор газеты «Вечерние новости» и стал расспрашивать о сегодняшних событиях. Я обещала отцу Юкки не поднимать лишнего шума и не
В половине десятого мы с Койву сидели за стойкой бара «Старый погребок». Койву заказал пива, я — виски «Джек Дэниелс». Первую порцию я проглотила, даже не почувствовав вкуса. Пожилой официант и бровью не повел. Наверное, за свою жизнь он насмотрелся на то, как пьют виски, и вряд ли моя жажда произвела на него сильное впечатление.
Через мгновение по животу разлилось тепло, слегка ударило в голову. Койву накинулся на еду, жадно запивая ее пивом. Мы заказали жирные бифштексы и еще пива. Койву рассуждал о достижениях финских спортсменов на недавно закончившейся Олимпиаде. Я ругала мужскую олимпийскую сборную, он критиковал ноги моей любимой спортсменки. Мы чуть не поругались — на мой взгляд, ноги были хороши. В общем, говорили на нейтральные темы, обсуждать сегодняшнюю трагедию было невозможно. Койву, конечно, чувствовал, что, несмотря на внешнее спокойствие, я нахожусь на грани срыва, но не изъявлял желания стать моим психотерапевтом.
После пары горячих блюд, пива и нескольких порций виски я почувствовала к Койву необыкновенную симпатию. Мысль о том, чтобы провести эту ночь в объятиях приятного блондина, с которым к тому же мы были хорошо знакомы, казалась все более привлекательной. Но я еще не утратила способности понимать, что наутро пожалею о своей минутной слабости. Мне нужен хороший напарник. Глупо было бы терять коллегу ради приключения на одну ночь. А большего у нас все равно не будет, в этом я не сомневалась. Я устало улыбнулась Койву и сказала, что пора отправляться домой, спать. Он все же уговорил меня еще на один «Джек Дэниелс», смакуя который, я неторопливо рассуждала о разнице стиля прыжков в длину наших и зарубежных прыгунов. Мы уехали на одном такси, по дороге Койву пытался напроситься ко мне в гости, но, пустив в ход свой авторитет непосредственного начальника, я отправила его домой. Думаю, завтра он поймет, что это было правильное решение.
Перед сном я позвонила в больницу. Тулии сделали операцию на позвоночнике, и, по словам врачей, у нее появился шанс выжить. Алкоголь с бифштексом сделали свое дело — меня неудержимо клонило ко сну. Я приняла две таблетки от головной боли, четко понимая, что завтра мне будет еще хуже.
Финал
Лодочку река несет…
В город пришла осень. Наступила погода, которую все не любили, — слякоть под ногами, дождь, туман. А мне нравилось гулять, я шла по набережной и размышляла. Накануне я закончила оформление бумаг по делу об убийстве Юкки Пелтонена, на будущей неделе дело передадут в суд.
Проблема заключалась в том, что обвиняемый не сможет предстать перед правосудием. Тулия выжила, но она еще долго не сможет прийти в суд. Падая, она сломала позвоночник в нескольких местах, и у нее парализовало ноги. Врачи сказали, что прежде чем она встанет на ноги, ей придется сделать еще несколько операций.
Я боялась, что она так никогда и не оправится психически. Тулия отказывалась разговаривать. Доктора не нашли у нее никаких других отклонений — она ела, спала, читала приносимые ей книги, даже иногда что-то писала. Но не разговаривала.