Мое прекрасное искупление
Шрифт:
– Лииз… – Томас перевернулся на спину, чтобы увидеть мое лицо. Он побледнел и был весь в поту. – Останься со мной, детка. Они уже едут.
Асфальт приятно холодил мою щеку. На меня навалилась тяжесть, усталость, какую я не испытывала прежде.
– Я люблю тебя, – прошептала я из последних сил.
Из уголка глаза скатилась слезинка, пробежала по носу, упала на наше асфальтовое ложе и растворилась в красной луже под нами.
Томас выпустил футболку и дрожащей рукой дотянулся до меня.
– И я тебя люблю.
Я не могла пошевелиться, но чувствовала, как переплетаются наши пальцы.
– Держись, – сказал он и вдруг нахмурился. – Лииз?
Я хотела ответить, моргнуть, сделать хоть что-то, чтобы унять его слезы, но тело отказывалось двигаться. В глазах Томаса отражалась паника; жизнь медленно ускользала от меня, и я была беспомощна.
– Лииз! – слабым голосом крикнул он.
Свет померк передо мной, вокруг воцарилась тьма. Я провалилась в пустоту, в тихое одиночество, где я могла отдохнуть и полежать спокойно.
Затем мир взорвался: яркий свет, чьи-то приказы, прерывистые сигналы, и еще кто-то щипал меня за руки.
Странные голоса звали меня по имени.
Я моргнула:
– Томас?
Мой голос прозвучал приглушенно из-за кислородной маски поверх рта и носа.
– Она в сознании! – сказала стоявшая надо мной женщина.
Вместо твердого асфальта подо мной теперь был жесткий матрас. Из-за белых стен свет над головой казался еще ярче.
Кто-то огласил данные насчет моего давления, пульса и состояния кислородной насыщенности. Но ничего про моего соседа, моего партнера, мужчину, которого я любила.
– Лииз? – Женщина склонилась надо мной, загораживая собой яркий свет, и улыбнулась. – С возвращением!
Мои губы зашевелились, пытаясь вымолвить несколько слов.
Женщина убрала волосы с моего лица, по-прежнему сжимая мешок, прикрепленный к кислородной маске. Рядом с ухом раздалось шипение.
Словно прочтя мои мысли, женщина кивнула себе за спину:
– Он в хирургии. Отлично со всем справляется. Хирург говорит, с ним все будет в порядке.
Я закрыла глаза, отчего слезы скатились по виску и затекли в ухо.
– В зале для посетителей вас ожидают друзья: Вэл, Чарли и Джоэл.
Я посмотрела на нее и нахмурилась. Потом сообразила, что Чарли и Джоэл – это Сойер и Маркс.
– Сьюзан только что вышла к ним – сообщить, что ваше состояние стабильно. Они зайдут чуть позже. Попытайтесь отдохнуть.
Я задала вопрос, но вышло невнятно.
– Что? – спросила женщина, приподнимая маску.
– Вы же не звонили моим родным? – сказала я, удивляясь тому, насколько ослаб мой голос.
– Только если вы сами попросите.
Я покачала головой, а женщина перегнулась через кровать, надевая поверх моего рта
– Пожалуйста, дышите глубже, – сказала она, потом исчезла из поля зрения и стала настраивать окружавшие меня приборы. – Позже вас переведут наверх, но сперва доктор хочет получить все результаты.
Я огляделась по сторонам. Меня клонило в сон. Несколько раз я моргнула, словно в замедленном режиме. Тело вновь отяжелело, и я задремала – будто всего на секунду, но потом резко очнулась.
– Ух ты! – Вэл даже подскочила на стуле.
Я находилась в другом помещении. Здесь на стенах висели картины с изображением букетов.
– Где Томас? – спросила я.
В горло будто насыпали песка.
Вэл улыбнулась и кивнула в сторону. Я перевела взгляд и увидела, что Томас крепко спит. Поручни были опущены, а наши койки сдвинуты вместе. Ладонь Томаса лежала на моей руке.
– Ему пришлось использовать свои связи, чтобы этого добиться, – сказала Вэл. – Как ты?
Я улыбнулась Вэл, но ее лицо тревожно омрачилось.
– Пока не знаю, – вздрогнув, сказала я.
Вэл нажала на кнопку вызова.
– Чем могу вам помочь? – проговорил гнусавый голос.
Звук стоял на минимуме, поэтому я едва расслышала слова.
Вэл поднесла пластиковый пульт ближе ко рту и прошептала:
– Она очнулась.
– Я передам медсестре.
Вэл легонько похлопала меня по колену:
– Скоро придет Стефани с твоими обезболивающими. Она потрясающе работает. И думаю, она влюбилась в Томаса.
– И чем она отличается от других? – донесся из темного угла голос Сойера.
– Привет, Чарли, – сказала я, при помощи пульта слегка приподнимая кровать.
Они с Марксом сидели в другом конце палаты. Сойер нахмурился:
– За последние сутки ты уже раз чуть не умерла. Не заставляй снова убивать тебя.
Я засмеялась и тут же задержала дыхание:
– Черт, а это больно. Даже представить себе не могу, каково с двумя ранами. Когда Томас проснется, то наверняка даже не сможет пошевелиться.
Я взглянула на Томаса и пожала его руку. Он моргнул.
– С добрым утром, приятель, – сказал Маркс.
Томас сразу же взглянул налево. Черты его лица смягчились, а губы расползлись в усталой улыбке.
– Привет.
Он поднес мою ладонь к губам и поцеловал ее. Потом опустил голову на подушку.
– Привет.
– Думал, я потерял тебя.
Я поморщила нос:
– Нет!
– Все, я пошел. – Сойер поднялся. – Рад, что вы оба в порядке. Увидимся на работе.
Он подошел ко мне, поцеловал в макушку и зашагал прочь.
– Пока, – сказала я.
Вэл улыбнулась:
– Он пообещал подписать бумаги.