Мое прекрасное забвение. Моя прекрасная свадьба (сборник)

Макгвайр Джейми

— Не узнаешь, пока не сводишь ее туда.

— Пробовал. Она до сих пор мне это припоминает.

— Она твоя кузина или как? — спросил Брэзил. — Почему она все время с тобой?

— У нее был старший брат. Сейчас ему бы исполнилось четырнадцать. Она боготворила его. За несколько месяцев до переезда на новое место он катался на велосипеде, и его сбила машина. Оливия сидела возле брата, пока он не испустил последний вздох. Я просто пытаюсь заменить ей его.

— Это ужасно, старик, но… без обид… ты же Мэддокс.

— Да, и что?

— Я знаю, что

ты хороший парень, но ты — сорвиголова, весь в татуировках, пьешь виски и ругаешься матом. Как ее родители позволили ей сесть с тобой в машину?

— Полагаю, все произошло само собой.

— Но… почему ты согласился? Не понимаю.

Трентон опустил взгляд на Оливию, которая все еще крепко спала. Он убрал с ее лица тонкую, как паутинка, пепельно-русую прядь волос и пожал плечами:

— А почему бы и нет?

— Значит, «Чикен Джоуз». — Я улыбнулась при виде такого простого проявления любви. — Но мне нужно пораньше уехать, чтобы успеть собраться на работу.

— Договорились, — ответил Трентон, будто на свете не было ничего проще.

— Что ж, мне нужно съездить по делам, — сказала Рейган.

— А я заглочу углеводов и поеду на стадион, — заявил Брэзил.

Он поднялся, хлопнул Рейган по попке, нагнулся поцеловать свою девушку, взял бумажник, телефон и ключи и захлопнул за собой дверь.

Оливия открыла глаза.

— Ага! — воскликнул Трентон. — Она проснулась! А значит, мы можем ее съесть!

Он склонился над Оливией и притворился, будто кусает ей живот, одновременно щекоча бока.

— Не-е-е-е-е-ет! — Девочка радостно захихикала. — Мне надо пописать!

— Ой-ой! — сказал Трентон и поднял руки.

— Сюда, — проговорила я, за руку ведя Оливию до ванной комнаты. Ее босые ножки шлепали по плитке на полу. — Вот здесь туалетная бумага, мыло, полотенце для рук.

— Ховофо. — Стоя посреди ванной, Оливия выглядела совсем крошечной. — Ты останефься?

— Ой! Нет, что ты. — Я попятилась и закрыла за собой дверь. — Прости.

Трентон стоял в проходе между стойкой бара и диваном.

— Она классная, — улыбнулся он.

— Это ты классный.

— Правда?

— Точно.

Мы молча посмотрели друг на друга и улыбнулись. На меня нахлынуло знакомое чувство, в животе что-то перевернулось, а губам стало тепло. Я опустила глаза на губы Трентона, он сделал шаг мне навстречу.

— Трент…

Он покачал головой, подался вперед и закрыл глаза. Я сделала то же самое, ожидая прикосновения его губ.

В туалете зажурчала вода, и мы отпрянули друг от друга. Между нами вдруг появилось напряжение. Предвкушение того, что мы собирались сделать, исчезло, а на его месте появилось чувство неловкости.

В коридор вышла Оливия и недоуменно уставилась на нас. Она почесала локоть, потом нос.

— Будем обедать?

Я виновато улыбнулась:

— Мне нужно сходить за продуктами.

— Хорошая идея, — сказал Трентон, потирая руки.

— Значит, в супермаркет?

— А мне можно посидеть в телефке, как в мафынке? — Оливия расплылась в улыбке.

Трентон

вопросительно глянул на меня, помогая крошке надеть куртку.

— Конечно! — сказала я, понимая теперь, почему Трентон так отчаянно старается угодить ей: у нее была заразительная улыбка.

Оливия закрутилась в танце, потом и Трентон затанцевал вместе с ней. Выглядел он совершенно нелепо, и я решила присоединиться к ним. Без всякой музыки мы протанцевали всю дорогу до стоянки. Я остановилась возле своего джипа, а Трентон указал на «интрепид».

— Ты всегда за рулем. На этот раз поведу я. У меня больше места для покупок.

— Автокресло для Оливии у меня.

— Его ведь можно легко переставить?

— У меня на этот счет… принцип. — Трентон покачал головой. — Касательно девушек за рулем.

— Это из-за Макензи или все дело в половой дискриминации?

— Из-за аварии.

— Хорошо. — Я кивнула. — Но ты позволишь мне заплатить за бензин.

— Ты можешь внести свою долю за обед.

— Круто! — Я сделала победный жест.

— Квуто! — воскликнула Оливия, копируя мои действия.

Мы вместе поехали в магазин, и, пока ходили по рядам, я чувствовала себя очень по-семейному, что слегка будоражило. Не то чтобы я мечтала завести детей, по крайней мере пока, но мне доставляло необычайную радость заниматься с Трентоном столь обыденными делами. Однако это чувство задержалось ненадолго. Мы с Ти-Джеем никогда не делали подобного, и сейчас меня мучила совесть. Внезапно я ужасно разозлилась. Я не могла обрести счастье с Ти-Джеем, а теперь он и на расстоянии лишал меня радости. Да, он не нарочно, но проще обвинить его, чем признаться в собственных ошибках.

Теперь все потеряло прежний смысл: почему мы все еще вместе, почему я провожу так много времени с Трентоном и почему я сохранила эти призрачные отношения, когда человек, которому я нравлюсь и который нравится мне, находится в двух шагах от меня и только и ждет зеленого света?

Большинство девушек, наверное, плюнули бы на все, но они никогда не встречались с Ти-Джеем. Однажды вечером он пришел в «Ред дор», через час попросил мой номер телефона, а через несколько дней мы пошли на первое свидание. Я даже не прилагала никаких усилий. Казалось, нет ничего правильнее, чем быть вместе с ним. Следующие полторы недели Ти-Джей провел в моей квартире и три месяца подряд прилетал домой на выходные. А потом стартовал его проект, и с тех пор мы виделись всего пару раз.

Я остановилась и сделала вид, будто выбираю супы, на самом же деле меня парализовала новая мысль: почему я так привязана к Ти-Джею? Ведь я сомневалась в серьезности наших отношений.

Ти-Джей уже три дня не писал мне. Раньше я оправдывала это занятостью на работе. Но теперь, осознав, что такое проводить с кем-то много времени, причем с удовольствием, я поняла, что нерегулярных эсэмэсок, звонков и надежды на встречу недостаточно. Мне этого мало.

— Овощи и говядина с подливой? — спросил Трентон, держа в руках большую консервную банку. — Вкусная штука.