Мое сердце между строк

Джоди Пиколт

Мама и я сделали несколько фотографий с ним в Бостоне, как мы едим суп из ракушек и киваем тюленям в аквариуме.

Итак, возможно, Оливер не был первым вымышленным персонажем, который любил путешествовать.

— Ты же совершенно не знаешь, останусь ли я таким же маленьким или нет. Возможно, я принял бы нормальный размер, чтобы подходить к твоему миру, если вообще смогу туда попасть.

— Почему мы вообще обсуждаем это? — взрываюсь я. — Невозможно достать персонажа из книги!

— Откуда ты можешь это знать? Разве ты уже пробовала это сделать?

—

Нет, но Золушка тоже не работает в Старбакс, потому что она не существует.

— Золушка? Старбакс?

— Именно. Ты и десяти секунд не продержишься в этом мире, — объясняю я ему. Здесь, во внешнем мире, столько всего, чего ты не знаешь.

— Я знаю тебя, — настаивает Оливер.

От того, как он смотрит на меня, я практически забываю, что все это только плод моей фантазии.

— Ты едва меня знаешь. Мы общаемся, возможно, от силы минут двадцать.

— Ошибка, — говорит Оливер. — Я знаю, что твоя комната выкрашена в розовый. И что ты прикусываешь нижнюю губу, когда Раскуллио и я деремся.

И что ты каждую ночь говоришь "Спокойной ночи" своей золотой рыбке. И что ты по утрам, когда одеваешься, иногда танцуешь под музыку, которую издает странный маленький ящик...

— Ты наблюдал за мной, когда я одевалась по утрам?

Он ухмыляется. — Если ты оставляешь книгу всегда открытой...

— Мы даже не знаем, произойдет ли это снова, — говорю я. — Возможно, ты навсегда исчезнешь, когда я сейчас закрою книгу.

Оливер делает шаг вперед. — Попробуй.

— Что?

— Закрыть книгу.

— Но что если..., — я поняла, что не хочу, чтобы он исчез. Но даже если я действительно не верю, что он реальный, также как если я не понимаю, почему я могу разговаривать с ним, отчасти мне это нравится.

Мне нравится, что я единственный человек в мире, который слышит, что он говорит. Это придает мне чувство, что мы созданы друг для друга. То как происходит в сказках, но не в моей повседневной жизни. — Ты уверен? — шепчу я.

Оливер кивает. Я начинаю закрывать книгу, затем я слышу его крик и быстро раскрываю книгу обратно. — Только на случай, — говорит он и смотрит при этом прямо в глаза. — Только на случай, если... не получится. Я хотел бы, чтобы ты знала одно, Делайла. Ты уже самое большое приключение моей жизни.

Осторожно я касаюсь белого фона позади Оливера.

Он вытягивает руки вперед к моим рукам и растопыривает пальцы, прижимая их к тончайшему барьеру между нами.

Я чувствую его прикосновение, тепло его кожи.

Прежде чем потерять смелость, я захлопываю книгу.

Делаю глубокий вздох. Затем еще один. Проговариваю по буквам слово М— И— С— С— И— С— С— П— И. Затем листаю книгу до сорок третьей страницы.

Там все тот же утес и вдали море. То же каменистый морской берег, на котором стоял Оливер.

Не хватает только Оливера.

Это похоже на то, как будто меня ударили

в солнечное сплетение. Слезы жгут глаза, и я задаюсь вопросом, как потеря того, чем никогда не могла обладать, могла так выбить меня из колеи.

И именно в этот момент Оливер высовывает голову из-за скалы. — Это же была просто шутка, — говорит он улыбаясь.

— Очень смешно! — я уже хочу снова закрыть книгу.

— Подожди- подожди! Мне очень жаль. Правда!

Я снова расправляю страницы. — Ты виноват передо мной, — бормочу я.

— Я исправлюсь снова, обещаю, — клянется Оливер. — Как только выберусь из книги.

— Но мне, правда, нужно идти, — объясняю я ему. — Если я не пойду на математику, мне влетит.

Оливер кивает. — Ясно, — говорит он и медлит.

— Математика очень далеко?

Я сдерживаю улыбку.

— На расстояние светового года, — говорю я. — Я скоро вернусь.

— И тогда ты поможешь мне выбраться отсюда?

— Я не знаю...

— Обещаешь? — спрашивает Оливер.

Я не могу припомнить, чтобы кто-нибудь так радовался моему возвращению. Большинство из моих школьных товарищей рады, если я ухожу, а другим это вполне безразлично. Конечно за исключением Джулс, но она не нуждается во мне. Во всяком случае, не так как Оливер.

— Да, — говорю я. — Обещаю.

Я мучаюсь на математике и английском, а также переживаю неловкий момент, когда на уроке социологии, когда мистер Увенга спрашивает у меня имя министра иностранных дел, на что я отвечаю "Оливер". Наконец наступает свободный час. Джулс и я встречаемся за привычным столиком в кафетерии.

За тем, за которым сидят все зубрилы. Джулс, вероятно, могла бы сразу объявить результаты любовных приключений между Обамой и кошкой, даже не заглянув при этом в аналитическую книгу.

Она опускается на стул рядом со мной и вздыхает. — Еще четыре часа тридцать шесть минут и двенадцать секунд, пока нас не отпустят из этого чистилища на выходные.

— Возможно и больше, — говорю я, все еще не до конца придя в себя.

— Ок, я объясню тебе, как работает беседа. Я говорю что-нибудь, ты что-нибудь отвечаешь, но это относится к тому, о чем я говорила. Так, как будто это хоть чуть-чуть тебя интересует.

— ЭЭ? — я поворачиваюсь к ней и трясу головой. — Мне очень жаль. Я сегодня как-то не совсем здесь.

— Что случилось? — она отправляет виноград в рот. — Увенга снова застал врасплох со своим тестом? И если да, можешь сказать мне тему, чтобы я могла подготовиться?

Я так хочу рассказать ей обо всем. Я хочу, чтобы она сама увидела, так как если поверит она, это значит, что я не сошла с ума. В любом случае она моя лучшая подруга, которая позволит мне высказать, не перебивая, и не будет считать меня невменяемой.

Итак, я взвешиваю все. — Ты когда-нибудь задавалась вопросом, что происходит, когда книга закрывается?