Моё сердце в тебе бьётся
Шрифт:
«С Новым годом, Алёна!».
Но на этом и все!
На утро курьер доставил мне на дом коробку авторских конфет – клубнику в молочном и белом бельгийском шоколаде, красиво оформленную и уложенную в подарочную упаковку. Мать и отец смотрели на меня с подозрением, но я только пожала плечами, не зная даже, что и ответить.
– В следующий раз проси, чтобы дарили деньгами, – хмыкнула моя мать и отобрала у меня коробку.
– Я не просила ничего, мам, – недоуменно произнесла я и посеменила за ней, наблюдая как она ставит чайник на плиту. Электрического у нас никогда не было, да и дорого.
–
– Подачки, – пробормотала я и села за стол, а потом все же попробовала пару дорогих конфет. Остальное родительница забрала и спрятала в холодильник.
– Хорошего помаленьку. До конца каникул растянем, нечего все сразу уминать.
– Но, мам, это свежие ягоды. Там на упаковке написано, что нужно съесть все сразу или в течении двух суток, – попыталась я хоть что-то ей противопоставить. Но куда там.
– Иди отсюда! Умная мне тут нашлась…
Как итог, остаток конфет съели без меня. Пока я на следующий день была в гостях у Аньки, к маме зашла какая-то женщина с работы и она решила ее угостить моим подарком. Конечно, я обиделась, но слова не сказала, правда, все равно за надутые губы получила от матери полотенцем по спине.
Но дарителю «спасибо» сказала. Написала Тайному Поклоннику целую простыню, сердечно поздравляя его с наступившим Новым годом и рассыпалась в благодарностях за дорогой и редкий в зимнее время подарок.
И ничего…
Прочитал, но не ответил.
И я места себе не находила, хотя еще несколько раз пробовала пробиться через очевидный игнор, но тщетно. А последние три дня выходных номер абонента «Тайный Поклонник» и вовсе был выключен. И я поняла, что мне дали отставку. Как итог – каникулы прошли мимо меня. Даже аппетит пропал, да и с девчонками мне уже не было так интересно общаться как с Ним. К тому же на уме у Аньки, Насти и Соньки теперь были одни мальчишки, косметика, тряпки и выпускной бал, на котором все три планировали дать сорвать свою вишню. Я же от этих планов приходила в тихий ужас и искренне верила, что мой первый раз будет только после свадьбы и обязательно с тем самым…самым лучшим и не таким как все! А пока я даже не понимала, о чем таком толкуют девочки. Ну какая такая любовь и страсть? Боже правый!
И в школу я снова шла как на каторгу, зная, что где-то в этих стенах учится тот, кто больше не хочет со мной общаться. Не хочет желать мне доброго утра и сладких снов. Ничего больше не хочет. И дни тянулись бесконечной резиной – хмурые, скучные и ненастные.
В конце недели я стояла на большой перемене в столовой и бездумно разглядывала ассортимент выпечки у большой витрины, вообще не понимая, зачем тут обосновалась и почему. Наверное, это мышечная память меня сюда привела. Только вот есть не хотелось, а телефон по-прежнему молчал как партизан.
– Что зависла, Княжина? – вздрогнула я от ядовитого голоса Соболевского, – Гадаешь куда состояние в три копейки потратить? Или ты так,
Я подняла на него глаза и попыталась рассмотреть агрессора, но поняла, что там нет для меня ничего интересного. Пустышка. Дырка от бублика, который мне не по карману. И пусть он весь одет с «иголочки» в модные тряпки и стильные кожаные ботинки, он все равно останется для меня дешёвкой.
– Ого! Это что ли в мою честь у тебя глаза красные? Напрасно, мне насрать. Или нет? Постой, – призадумался будто и постучал указательным пальцем по нижней губе, – а-а-а, так это тебя твой хахаль бросил. Да? Да! Ну вот, а ты говорила, он не такой, как я, – и хохотнул от души, сверкнув идеальной белозубой улыбкой, – а оказывается у нас много общего, мы оба от тебя, мягко говоря, не в восторге. Прямо братья близнецы, как посмотреть.
И рассмеялся от души, подзывая к себе буфетчицу.
Я же только торопливо вытерла слезу со щеки и развернулась, чтобы уйти, но тут же была остановлена Соболевским, что схватил меня за запястье и потянул на себя.
– Тебе губозакаточную машинку или булочку, Княжина? Подумай хорошенько, прежде чем отвечать, ибо это твой последний шанс на счастье.
И вновь глаза предательски налились слезами и, опустив веки вниз, одна соленая капля сорвалась с ресниц. Зло отерла ее и подняла глаза, уставившись с вызовом в черноту взгляда своего персонального мучителя.
– Мне, пожалуйста, если можно, мир, в котором нет тебя, – затем выдавила из себя улыбку на миллион, отсалютовала ему двумя пальцами, выдернула руку из его хвата и пошагала на выход из столовой, чувствуя себя полностью раздавленной.
А уже вечером, сидя на подоконнике и полируя взглядом морозные узоры на старенькой оконной деревянной раме, я вздрогнула от громкого звука входящего смс-сообщения. Поджала губы, но к трубке не бросилась, как было бы еще вчера или неделю назад. Сегодня слова Соболевского больно изрезали душу, потому что до тошноты были похоже на правду.
Вот только хватило меня ненадолго. Уже спустя минут семь я смотрела в экран телефона и вытирала очередную предательскую слезу:
«Я облажался, да?»
И мне хотелось орать «Да!» на всю вселенную, только вот не вышло. Я не понимала, что это было, но я не хотела заканчивать эту переписку. Он стал мне другом. И точка.
Я: «Я решила, что ты наигрался».
Написала честно, а потом нервно прикусила костяшку указательного пальца.
ТП: «Просто я подумал, что это общение приведет нас в никуда».
Я: «Вот только ты у меня забыл спросить».
ТП: «Простишь?»
Я: «Нет, буду помнить вечно. И в следующий раз уже не отвечу».
ТП: «Я учту».
Вы скажете, что я сильно легко сдалась, но ведь и случай у нас неординарный. Ну кто в современном мире дружит вслепую по переписке? А я дружила и мне, черт возьми, все нравилось! Лучше так, чем в полном одиночестве.
Так и полетело время. Вот уже и десятый класс закончился и наступили каникулы, а там уже и двадцать пятое августа и мой День рождения. В этот год к бабушке я не поехала, осталась дома, так как мама почти все время была в больнице с отцом, которого упекли на очередную плановую терапию. А подъезды же кому-то надо мыть.