Мое солнечное наваждение
Шрифт:
В Москве они жили в небольшой квартирке, показавшейся Гере барскими хоромами из мультфильмов. Запах новой мебели, духов Нины, скрипучая до блеска чистота, по выходным оглушительный аромат домашней выпечки.
В первый класс Гера пошёл в школу во дворе дома, быстро подружился с одноклассниками, несмотря на статус «приёмыша», что почти мгновенно стал известным. Это даже придавало флёр загадочности Гере, он рассказывал про погибшего отца-полярника, которого загрыз белый медведь, и маму – настоящую балерину, которая живёт «в настоящей загранице».
Наверняка,
В десять Гериных Нина стала задерживаться на работе, ей постоянно поручали то одно, то другое, а то посылали в ночную командировку. Герка не боялся оставаться один, он отлично справлялся с хозяйством – после школы первым делом не нёсся на улицу, как сверстники, а готовил ужин к приходу Нины, – но за маму переживал. Совсем с ума сошли начальники эти!
Самый огромный ужас он испытал, когда учуял от Нины запах алкоголя. Застыл в дверях, заледенел. Она не была пьяной, нет. Гера отлично помнил, как выглядит пьяный человек, но запах-то был! От Нины, которая всегда пахла «монпансье», духами, домашней выпечкой. Она ведь не может, как мама?..
– Я хочу тебя кое с кем познакомить, – улыбаясь, сказала Нина. А Гера не мог ни о чём думать, кроме сковывающего дыхание ужаса.
С «кое с кем» Геру познакомили на следующий день в парке аттракционов. Нина нервничала, постоянно поправляла приёмному сыну рубашку, которую буквально заставила надеть вместо удобной футболки с изображением любимого героя, причёсывала. Умудрилась затюкать чрезмерной заботой!
Минуя кассы, Нина зачем-то подтащила его к скамейке рядом со входом и представила:
– Вот, Дима, это Гера.
Со скамейки поднялся высокий и… наверное, взрослый для Герки мужчина, и протянул мальчишке руку:
– Дмитрий.
– Гера, – растерявшись, буркнул Герка, однако руку в ответ сообразил пожать.
– Добро, – кивнул незнакомец. – Герман, выходит?
– Да.
– Запомни, Гера, ты Герман. Забудь имена Гера, Геша, Гоша, только Герман. В наших кругах Герок, Димок, Митек не бывает. Дмитрий и Герман. Понятно?
– Понятно.
В каких кругах, кто этот «Дмитрий», Герка решил не уточнят. Нина показала глазами на кассу и он рванул за билетами. Прошло время, и Гера забыл, что его звали Герой. Он рос Германом, только Германом.
Дмитрий Глубокий, вступив в брак с Ниной, не стал брать опеку над Германом. «Лишние бумажки», – говорил он пренебрежительно. Герман не расстраивался. Действительно – ненужные хлопоты. Он хорошо помнил родную мать, знал, хоть и ни разу не видел, родного отца. Перед глазами стояла череда «папок», меняющихся минимум раз в полгода, особенно тот, последний, убивший мать.
И всё равно, вопреки доводам разума и гордости, все последующие годы Герману хотелось завоевать любовь Дмитрия Глубокого. Сначала – как единственного мужчины, вдруг появившегося в жизни мальчишки. Никогда не отказывающего во внимании, берущего с собой на яхту, рыбалку, в баню. Настоящие мужские занятия. Потом – как наставника, неустанно, с хваткой бультерьера следящего за успехами Германа. Позже – бизнесмена, у которого хотелось учиться, следовать за ним, подражать. И всегда – как человека, вызывающего безусловное доверие и уважение.
Если существовал на свете человек, который был для Германа идеалом – это был Дмитрий Глубокий.
Если существовал мужчина, чьи отношения с женой вызывали желание создать такую же семью – им стал Дмитрий Глубокий.
Если был на свете некто, кто заставлял глаза Нины светиться – имя ему Дмитрий Глубокий.
Герман из кожи лез, чтобы дотянуться к вершинам Глубокого, завоевать толику его уважения, доказать, что он достоин. Достоин, если не зваться, то считаться сыном Дмитрия. В общем-то, окружающие не сомневались в том, кто сын и наследник Глубокого. Германа готовили на эту роль едва ли ни с первой минуты знакомства. Вводили в мир больших денег, бизнеса, власти. Учили жить, преуспевать в «наших кругах».
Говорят, смерть всё расставляет по местам, смерть Дмитрия не стала исключением. Герману дали понять – несмотря на годы бесконечного, бездонного восхищения наставником, человеком, которого всю жизнь мечтал назвать отцом, Герману нет места в списке наследников первой очереди. Кровь – не водица. В день оглашения завещания Герману и Нине показали это наглядно, наотмашь.
Незаконнорожденной четырнадцатилетней дочери Дмитрия Глубокого отходила львиная часть движимого и недвижимого имущества. Герману, как человеку, способному обеспечить дальнейшее благосостояние, с оговорками и неизменными процентами от прибыли в пользу дочери и жены погибшего – бизнес. Нине и вовсе крохи и оплеуху в виде подтверждения супружеской неверности, заверенной по всем правилам и законам.
«За что?» – спрашивала сейчас Германа Нина, а он не мог ответить. Не знал!
Глава 6
Впервые за последнюю неделю Герман вернулся домой раньше привычного. Вымотанный встречей с Ниной, последующими уговорами начать жить заново. Пора начать выезжать куда-нибудь, помимо курортов, где нужно было мелькнуть с наследницей Глубокого. Завести новые увлечения, пойти на работу, просто так, ради общения. Знакомиться с новыми людьми. Мужчинами, в конце-то концов!
Безрезультатно…
Он прошёл по огромному, отделанному мрамором вестибюлю мимо поста охраны, поднялся на свой поднебесный этаж, оказался в пентхаусе. Услышав шум в глубине квартиры, не сразу сообразил что это. Музыка?
Конец ознакомительного фрагмента.