Мое стихийное бедствие. 1 часть

Тоин Дарья

И кого, кроме себя, винить? Некого. А еще сегодня диплом, и я могу просто больше Тимофея Анатольевича не увидеть. Никогда… Может, Света права, может, я просто должна уже признаться? Ну, нет, это какая-то дичь в голове.

— А преподаватели будут?

Эрика смеется, кивая.

— Да должен быть твой Котов, должен: он же старосте обещал. — Поправляет бюстгальтер, слегка торчащий из выреза, критически оценивает себя, кивает отражению и собирается уходить, притворно беспокоясь. — Но я вообще понять тебя не

могу… не, он красавчик и умный, конечно, но старый же… и ладно бы деньги были, так нет же! Дурацкая зарплата в универе и всё. Сколько он зарабатывает? Меньше сотни явно? Смешно же… он такую, как мы, даже обеспечить не сможет, только на парах своих рассмешит.

Поднимаюсь первой по лестнице, как всегда ничего не отвечая. Старый? 14 лет разницы. Будто я об этом никогда не думала?

Я не знаю, что такое четырнадцать лет… много это или мало? С Артёмом была разница в десять, но назвать это семьёй я не могу. У родителей разница в семь, и мама всегда уважала отца, как к ней не относись. Да и Тимофей Анатольевич меня даже как девушку не воспринимает, лишь как очень глупую студентку, которая при нем не может связать нормально и пары слов, так что шансов все равно нет. Но хочется верить.

Подходим к группе, там какой-то трэш уже: все суетятся и разбирают подшитые дипломные. Мою папку приносит мало знакомый мальчик, которому приходится улыбаться и хлопать ресницами, как все эти четыре года. Его хочется забыть или никогда не видеть, а он всё старается улыбаться и сверкает своими странно расширенными зрачками. На что он надеется? Верит в любовь? Со мной? Бред какой.

— Спасибо. — Забираю свое.

Он продолжает стоять и забавно смущаться, пока на заднем плане с него ржут другие.

— Нина, — решается даже, — Нина…

Я отворачиваюсь и поскорее ухожу к окну, мельком киваю старосте, что во всю зубрит свое произведение, будто еще не выучила.

Не знаю, как это можно запомнить. Мне это не интересно. Я не буду работать по специальности, зачем вообще мне этот диплом?

Если бы не отец, я бы бросила. А.. не, даже не стала бы поступать. Но тогда бы не встретила Тимофея Анатольевича… сука, я запуталась!

Лезу в смартфон, открываю сохраненные закладки. Нахожу его страницу в социальных сетях и жду, когда та погрузится…

Жив… Выдыхаю, еле сдерживаясь. Был час назад в сети.

Я не вижу его профиль целиком, у меня все эти года не хватало духу добавить его, хотя к самой добавляются тысячами так, что скоро вновь придется чистить страницу, иначе застряну в 10-и тысячном лимите.

Он был… все в порядке.

Проверяю свою почту, вижу там его письма с правками моего диплома… мне кажется, если бы не Света, он не помогал бы мне так. Зачем ему? Я все равно сдам хотя бы на тройку. Красного диплома мне явно не видать, да и к черту его.

Еще двадцать минут залипаю на его странице,

улыбаясь как дура от аватарки, которую он никогда не менял.

Убираю смартфон в сумочку, беру документы с окна, когда Эрика рядом начинает отлипать от телефона, тоже заслышав шум впереди… он. И еще пятеро следом.

Тимофей Анатольевич обычно приветлив, но почему-то не в этот раз. Он не замечает старосту, уже спешащую выделиться. Да и других одногруппников не приветствует привычным пожеланиями сдать все.

Он будто не такой… никого не видит. Просто уходит в конференц-зал, пока другие преподаватели объясняют нам все, что будет происходить дальше.

Я не слушаю. Не слышу… суть не откладывается в голове. Во мне застряла мысль, что он все-таки не в порядке. И от этого кусаю губы, испортив идеальный тон розового стика.

— Нин, ты чего? — Раздается рядом голос Эрики. — Заходить пора уже.

Мы проходим, усаживаемся на стулья, смотря в спину уже сидящих куратора и всех… тех… кто они, блин? Комиссия?

Прямо передо мной спина Тимофея Анатольевича, я могу просто протянуть руку… а дальше что? Он обернется и точно не станет меня слушать.

Первой презентует свой диплом староста. Все увлечены и довольны. Куратор хвалит её выступление и уточняет, что девочка идет на красный и подает большие надежды. Под конец все задают вопросы, та улыбается и бойко справляется со всем.

А потом приходится идти мне. Может, не стоило менять фамилию на первом курсе? Мамина "Васнецова"... с папиной я была бы в конце списка.

— Следующая… — говорит Котов, совершенно не поднимая головы от своих бумаг, — Васнецова Нина Илиа аусли…

И его тон сейчас не выражает ничего. Даже презрение куда-то исчезло.

Мои руки начинают дрожать… я добираюсь до трибуны на негнущихся. Кладу подготовленный листочек. Выдыхаю и улыбаюсь, решившись посмотреть вперед. Он так и не поднимает голову. Потирает переносицу, мельком обводит взглядом зал и снова возвращается к документам. Зато другие улыбаются и берут мой диплом по очереди. Читают что-то приклеенное на первой страничке, поднимают голову ко мне, снова утыкаются в диплом, и раз от разу их улыбка становится всё слащавее и слащавее... Что там такое, интересно. Но почему мне страшно?

Я пытаюсь усмирить голос. Мне это почти удается… и хоть и не учила, но за последнюю неделю подготовки с ним успела вызубрить основу. Он и правда выправил мне весь диплом, может, поэтому не смотрит? Просто ему уже не интересно? Я хочу, чтобы он меня заметил... не знаю, зачем. Зачем?

Текст на листочке заканчивается спустя две минуты… я уже улыбаюсь шире, но он все равно не видит меня. Зато куратор переглядывается с остальными и, улыбаясь, говорит:

— Ниночка, какое хорошее выступление…