Моё сводное проклятие

Соловьева Анастасия

— Ты не с той ноги встала, Мика? — недовольно щурится он.

— Нет, я просто очень рада тебя видеть, блудный сын, — произношу с едким сарказмом.

— Что ты сейчас сказала? — нависает надо мной Александр. Его глаза полыхают гневом, я считываю его раздражение, отчего внутри всё тонкой коркой льда покрывается. Застывает. А затем в крошево разбивается.

Потому что Александр впервые за этот вечер обращает на меня внимание. В лицо смотрит, ответа какого-то ждёт.

Напряжённый, злой, красивый.

И ранимый.

Блудный сын — это тот, кто

покинул родительский дом, а затем после долгих лет скитаний вернулся обратно. Александру подходит такая характеристика. И он об этом прекрасно знает. Пять лет назад он уехал за границу, потому что был зол на своего отца. Василий Андреевич настаивал, чтобы сын работал в его компании, Александру же строительный бизнес никогда не нравился. Они из-за этого часто ссорились, я однажды подслушала их перепалку и потом долго в себя прийти не могла.

Когда между близкими людьми царит непонимание, это причиняет мне боль. Я физический дискомфорт ощущаю, потому что принимаю всё близко к сердцу.

Сейчас отношения между отцом и сыном вроде бы наладились, но своей неосторожной фразой я напомнила Александру о прошлом.

Он злится на меня, потому что ему неприятно, а может быть, даже стыдно за свои поступки.

— Я погорячилась, — тихо говорю.

Мы встречаемся взглядами. У меня дух захватывает от того, насколько близко он находится. Я могу поднять руку и дотронуться до его лица. Почувствовать тление искр на кончиках пальцев, затаить дыхание — и даже этого не заметить.

Александр шарит глазами по моему лицу и быстро вздымающейся груди. Я не могу распознать его эмоции. Но паранойя, моя любимая долгожданная паранойя радостно машет крыльями.

Кажется, ещё секунда — и Алекс увидит во мне Кристину.

— Впредь думай, прежде чем говорить, — роняет он холодным отстранённым голосом.

И, подхватив тарелки с мясом, идёт к столу, за которым мы всей семьёй будем отмечать мой день рождения.

Через минуту возвращается отчим. Он извиняется за своё долгое отсутствие и хвалит меня за то, что я вовремя убрала стейки.

Мама и наша домработница Оксана за считанные минуты сервируют стол. Изначально мы собирались в гостиной мой день рождения отмечать, но я в последнюю минуту передумала. На улице прекрасная погода, солнышко по-весеннему тёплое и ласковое, а на небе ни одного облачка не видно! Тем более скоро закат. Я обожаю за ним наблюдать.

Спину и шею покалывает от взгляда Александра. Что ему надо? Никогда не замечал, а тут вдруг после одной фразы решил меня со всех сторон рассмотреть?

Или увидел сходство с несуществующей Кристиной?

— Я сейчас вернусь, — говорю родным.

Не могу больше, мне нужна передышка! Я на второй этаж забегаю и к стене прислоняюсь. Дышу часто-часто, с надрывом, громко.

Я хочу возненавидеть Александра! Почему у меня ничего не выходит? Я ведь стараюсь.

По лестнице кто-то поднимается. Моё сердце уже знает правильный ответ. Я очки поправляю и с вызовом смотрю на сводного брата.

— Сбегаешь с собственного дня рождения? — усмехается он.

— Тебе

показалось.

— Да ладно? — он выгибает левую бровь. — А что ещё мне показалось?

— Мне-то откуда знать? — пожимаю плечами. Храбрюсь.

— Я думал, ты всё обо мне знаешь… Кристина, — понижает он голос на последнем слове. И шаг ко мне делает. — Ты решила, что я слепой и ничего не пойму?

5.1

Александр опирается о стену правой рукой. Если повернусь немного, то смогу прикоснуться губами к его запястью. Поцеловать легко и невесомо, а затем провести языком по мужской коже. Вспомнить его запах и вкус.

Боже, я хочу снова ощутить то нервное дребезжание, от которого слабели колени и дрожали пальцы.

— Не понимаю, о чём ты, — бормочу я.

— Да ладно? Тебе напомнить? — он располагает вторую руку на стене. Теперь между нами ничтожные сантиметры остаются.

Я совершаю глубокий вдох. И морщусь. Грудь стальными оковами сжимает. Я проскальзываю под рукой Александра, выбираясь на свободу. Отхожу от него, головой качаю.

Он снова делает мне больно.

— С каких это пор ты пользуешься сладкими духами? — едко интересуюсь я. Складываю руки на груди и рвано дышу, пытаясь скрыть разочарование.

— С тех самых пор, как врушка Кристина оказалась девственницей с зелёными глазами, — невозмутимо отвечает сводный брат. — Не хочешь рассказать, что за цирк ты устроила? Зачем изменила причёску и вставила цветные линзы?

— Мне так захотелось.

— Хотя бы что-то было правдой? История про бывшего тоже выдуманная? — наседает он. Не оставляет даже шанса на передышку.

— Отчасти, — хмыкаю я. — Но история основана на реальных событиях. Жаль, ты о них не помнишь.

— Я не люблю загадки, Мика-Кристина.

— Считай, что я просто захотела лишиться девственности с человеком, которого давно знаю. Вот и всё, — развожу руками. — А теперь позволь мне на праздник вернуться. Нас ждут.

— Ничего страшного, дождутся, — отрезает он. Не пропускает меня, он выход своим телом преградил.

— Что ты хочешь? — возмущённо спрашиваю я. Не понимаю его намерений. — Тебя задел факт собственной невнимательности? Или что? Я понимаю, пять лет — это большой срок, но не узнать собственную сестру — верх идиотизма! Ты вообще на меня никогда не смотрел, да? И мой голос не запомнил?

Я уже не могу остановиться, все претензии ему высказываю. Мой голос срывается, но я продолжаю говорить и говорить. Даже руками всплескиваю от чрезмерной эмоциональности.

— Я всего лишь накрасилась, надела обтягивающее платье и вставила синие линзы. Всё! И ты ни хрена не понял. Хотя до этого мы на протяжении семи месяцев каждый выходные виделись. И даже общались друг с другом. Или у тебя временная потеря памяти? — щёлкаю пальцами прямо перед его носом. Наглею.

Алекс перехватывает мою руку и крепко сжимает. Я вырваться пробую, шиплю, словно разъярённая кошка. Прядь волос выбилась из дурацкого пучка и на лицо мне падает. Видеть мешает.