Мое темное желание
Шрифт:
Я не думаю, что кто-то из нас осознавал, что мы натворили. Судя по напряженным плечам Зака, он, должно быть, забыл, во что мы играли.
— Фэрроу.
Я покачала головой, поднимаясь на ноги. Хотелось в последний раз попрощаться с кулоном.
Но, сделав несколько шагов, я поняла, что в стеклянной витрине лежит только один из кулонов. Но не мой.
Моя легкая реакция испугала меня. Я думала, что сейчас сорвусь, развернусь, потребую объяснений. Но столкновение с Верой ударило меня
Вера, Регина и Табби всю жизнь копили материальные ценности, не в силах утолить свою жажду. Они совершали преступления, разрушали жизни и так и не поняли, какой вред причинили.
Я не хотела превращаться в них.
Смогла бы я полюбить все, что Вера заложила? Всеми фибрами своего существа.
Но я не позволяла их отсутствию диктовать мои эмоции.
Если я сосредоточусь на том, чего у меня нет, я никогда не смогу оценить то, что у меня есть.
— Поговори со мной, Фэрроу.
— Выпьешь? — Я подошла к тележке с виски, налила два стакана и села на стол Зака, покачивая ногами. — Думаю, это нам понадобится.
Он подошел ко мне, проигнорировал предложенный напиток и встал между моих ног, положив подбородок мне на плечо. Еще несколько месяцев назад он не мог даже мизинцем прикоснуться ко мне.
— Что происходит в твоей хаотичной голове?
Все, что, как мне казалось, я знала о своем прошлом, оказалось неверным.
Я не знаю, кто я. И какие цели я преследую теперь, когда фехтования больше нет и правосудие восторжествует.
Я боюсь превратиться в Веру, ставящую во главу угла совсем не то, что нужно.
Я верю каждой частицей своей души, что я лучше для тебя, чем Эйлин. Но я не хочу погружаться в отношения, не зная, кто я есть на самом деле.
Вместо этого я остановилась на простом:
— Боюсь, то, о чем я хочу тебя попросить, эгоистично.
— Я хочу, чтобы ты была эгоисткой. — Он обвел пальцами мое запястье и поднес напиток к губам, сделав глоток именно там, где я оставила след от ChapStick. — Считай, что я твой личный джинн. Твое желание — мой приказ.
— Расскажи мне что-нибудь об осьминогах, — пролепетала я, в последний момент струсив.
Просто сделай это уже, трусиха.
— Хм… — Зак зарылся носом в мои волосы, вдыхая мой шампунь, который, по истине, оказался его шампунем. — Если ты считаешь это эгоистичной просьбой, то нам придется пересмотреть словарь.
— Пожалуйста.
Он закрыл глаза, отрезвев, и я подумала, не думает ли он, что это последний раз, когда он сообщает мне забавный факт об осьминоге.
Его глаза распахнулись.
— У осьминогов восемь щупалец.
— Ого. Кто бы мог подумать? — Я постучала костяшкой пальца по его лбу. — Неудивительно, что ты славишься своим IQ в двести с чем-то
— Я еще не закончил, крошка. — Он постучал по кончику моего носа. — Удивляюсь, как тебе удалось прожить двадцать три года с таким терпением.
— Прости. — Свободной рукой я изобразила молнию, провела ею по губам и бросила ключ.
— Простите, мисси, но это не так. — Он поднял воображаемый ключ с пола и использовал его, чтобы открыть мне рот. — У меня много планов на твой рот, и он должен быть открыт для всех них.
Я потерла костяшками пальцев щеку, борясь с жаром.
— Продолжай.
— На мандаринском языке слово "четыре" звучит как слово "смерть", поэтому в китайской культуре четыре — самое несчастливое число. Я родился в четвертый день четвертого месяца года. Восемь, с другой стороны? Это самое счастливое число. — Он отступил назад, и мы оказались лицом к лицу, нос к носу, всего в нескольких дюймах друг от друга. — Ты — мой талисман удачи, Фэрроу Баллантайн. Даже Вселенная знает, что ты мне нужна.
Это было самое близкое к тому, что он когда-либо говорил, что любит меня.
Мое сердце восставало против мозга, угрожая вырваться из артерий и броситься на него.
Не делай этого, — умоляло оно с каждым ударом. Прекрати это.
— Я хочу утешительный приз. — Я ткнула большим пальцем в доску Го. — За проигрыш в игре.
Он изогнул бровь.
— Это эгоистичная просьба?
Я кивнула, погружаясь в игру.
— Обещай мне…
— Обещаю.
— Я даже не закончила предложение.
— Все, что ты хочешь от меня, — твое.
Я вздохнула, бросив взгляд на пустой стеклянный сосуд, в котором должен был лежать мой кулон.
То, что предназначено для тебя, не может быть отнято.
Я опустила подбородок, уставившись в пол, и на одном дыхании выпалила свою просьбу.
— Пообещай, что не будешь связываться со мной целый месяц.
— Прости? — Он стал жутко неподвижным. — А если я не смогу жить без тебя?
— Ты жил тридцать три года.
— Это было раньше. И это была не жизнь.
— Мы даже не встречаемся.
— Тогда давай начнем.
— Ты помолвлен.
— Я расстаюсь с…
Я подняла руку, останавливая его.
— Могу я объяснить?
— Да. — Его нежелание сравнялось с нежеланием ребенка перед лицом брюссельской капусты.
— Раньше эти руки держали мечи и убивали мечты. — Я уставилась на свои раскрытые ладони. — Теперь они просто… пустые.
— Я могу достать тебе место на Олимпиаде.
— Даже если бы ты мог, я не знаю, хочу ли я этого. Я вообще не знаю, чего хочу, теперь, когда Вера и Андраш заперты, моя репутация испорчена, и я узнала, что папа бросил все ради меня.