Мое волшебное чудовище
Шрифт:
И что же ты мне этим хочешь сказать?! – Клара чуть заметно кивнула охранницам, и они удалились.
Я думаю, твое несчастье обернулось против твоей же добродетели!
Все люди по своему испорчены, я, например, испорчена стихией, – грустно прошептала Клара.
Мне внезапно стало ее жалко и я обнял Клару… Мы оба заплакали о нашей несчастной любви, любви, которая всегда наталкивалась на преграду в виде ее страшного изуродованного лица.
Все-таки надо еще раз попробовать сделать тебе пластическую операцию и найти хорошего
Ты такой милый, что ради тебя я готова на все, – Клара прижалась ко мне всем своим телом, и я почувствовал, как оно дрожит от плача и волнения.
Ты, мое волшебное чудовище, – и зачем я только шепнул эти слова, ибо она разрыдалась еще сильнее.
В ее глубокие шрамы слезы попадали, как дождевая вода в русла засохших рек, морщины возле шрамов напоминали бугры, по которым в реки стекала вода, дальше она неслась к подбородку и с него, как с каменного надгробия, вода капала на меня, и когда я чуть приподнял голову, которая до этого лежала у нее на груди, одна слеза попала мне в глаз, и я, жадно задыхаясь, поцеловал Клару, а ее шероховатые кусочки губ напомнили мне уставшую, потрескавшуюся от жары землю. Мы целовали друг друга и плакали как дети. А за окном тоже шумел дождь, как Вечная Правда о нашей несчастной Вселенной…
Через два часа мы с Кларой были уже в общежитии. За столом, как и в прошлый раз, только не с бутылью самогона, а с двумя бутылками водки сидели Леллямер с Тоней и Иван Матвеевич с Соней, и пили, как ни в чем не бывало, как будто мы вернулись в тот самый день, когда Клара пришла ко мне в гости. Все сидящие вздрогнули, увидев Клару, и тут же удивленно вскинули на меня свои головы.
Я улыбался и крепко прижимал к себе смущенную Клару, как бы бросая вызов их непониманию.
Ну, садитесь за стол, – опомнился первый Леллямер.
Клара поблагодарила его, и поставила на стол, вытащив из сумки пять литровых бутылок шотландского виски «Блэк энд Уайт», с изображением на этикетке двух симпатичных терьеров – белого и черного, связку копченых сосисок и пять банок черной икры.
Слышишь, Матвеич, праздник-то только начинается! – захохотал Леллямер.
Да, уж, – удовлетворенно зевнул Матвеич и укусил Соню, сидящую у него на коленях, за ухо.
Ты что, каннибал, что ли? – засмеялась пьяная Соня.
И зачем я сюда пришла?! – грустно вздохнула Клара, прижимаясь губами к моему уху.
Ты пришла сюда, чтобы попросить Леллямера найти свою сестру, – шепнул я.
По-моему, ты сумасшедший, – не отрывая губ от моего уха, выдохнула Клара.
И чего это вы там шепчетесь-то? – недоверчиво взглянул на нас Иван Матвеевич.
Они, Матвеич, решили, наверно, поставить на нас опыт, сможем ли мы выпить все это и остаться в живых, – усмехнулся Леллямер.
До чего же ты умный парень, – заулыбался Иван Матвеевич.
Такой умный, что скоро под стол полезет лаять, – со смехом сказала и тут же покраснела Тоня,
И где ты подцепил эту уродину, – засмеялась Тоня, обращаясь ко мне, и сразу же наступило неловкое молчание.
Клара на удивление держалась спокойно, она только закурила, презрительно глядя Тоне в глаза, и все глядели на Клару, и как будто ждали от нее, что она сейчас что-то скажет, но Клара только молчала и курила.
Надо бы тебе, девка, язык укоротить, – вздохнул, насупившись, Иван Матвеевич.
А если я влюблена, тогда что?! – выкрикнула, все еще больше краснея, пьяная Тоня.
Тебе меня, что ли, мало? – сконфуженно пробормотал Леллямер.
Наверное, мало, – вздохнул Иван Матвеевич, – и все облегченно рассмеялись.
Правда, Клара смеялась, как будто принужденно, как будто подчиняясь общей эмоции, вылетающей из нас к ее разрушенному стихией облику, и кажется, это не ускользнуло от внимания Ивана Матвеевича.
Ты уж, голубушка, на нас не обижайся, просто девка пьяная, сама не знает что говорит, – снова вздохнул Иван Матвеевич, разливая виски по стаканам, – так что давайте выпьем, чтоб друг на друга не обижаться!
Чтоб не обижаться и любить стараться! – поддержал его Леллямер и все выпили, с некоторым сомнением поглядывая на Тоню и Клару.
Да, что она может понимать в наших отношениях?! – неожиданно выкрикнула захмелевшая Тоня, пытаясь повиснуть на мне, но я ее оттолкнул и собирался встать из-за стола, чтобы уйти с Кларой, но Клара тоже оттолкнула меня от себя, когда я попытался взять ее за руку, а Тоня тут же повалилась передо мной, и ухватив меня за ноги, отчаянно зарыдала.
Это просто безумие какое-то, – пробормотал я, стыдливо встречая любопытные взгляды Леллямера, Клары, Ивана Матвеевича и Сони.
Тонька, ты дура, – сказала Соня, привстав с колен Ивана Матвеевича, и как-то быстро, по-деловому, подняла Тоню и усадила на колени к Леллямеру.
В это время Клара встала и попыталась выйти из комнаты, но я преградил ей путь к выходу.
Клара, пожалуйста, не обижайся, – попросил я, – мы обязательно что-нибудь придумаем, чтобы найти Иду!
Так Ида что, пропала?! – воскликнул протрезвевший Леллямер, – тогда какого хрена мы здесь сидим?! И почему вы сразу не сказали?!
Он мигом спихнул Тоню со своих коленей и встал, подойдя к нам:
– Надо идти!
Естественно! – заулыбался Матвеич и встал, покачиваясь, из-за стола.
Это с вами? С алкоголиками?! – возмущенно прошептала Клара.
Ну и пусть мы алкоголики, – глубоко вздохнул Иван Матвеевич, как-то стыдливо разглядывая себя и свой старый свитер, – все же у меня очень богатый жизненный опыт!
А я вообще прирожденный следопыт! – засмеялся Леллямер, надевая кожаную куртку.
И что же вы предлагаете?! – спросила Клара, накидывая на себя норковую шубку.