Моё золото осени

Макова Марта

Наряд тоже выбирала тщательно, хотелось поразить Диму, показаться во всей красе. Уж чего-чего, а вечерних платьев у меня было много. Остались со времён работы моделью.После всех примерок выбрала на первый взгляд достаточно скромное, но очень провокационное, если я поворачивалась спиной. Она была обнажена до самого копчика.

Белозёров явился минута в минуту к назначенному времени. Красивый и соблазнительный, как огненный дьявол. В классических брюках, отутюженной до хруста рубашке, с большим букетом белоснежных роз в руках. Нагло улыбающийся

и чертовски привлекательный.

– Я не спросил тебя, какое вино ты предпочитаешь и купил разного. – протянул мне фирменный пакет, в котором весело звякнуло друг о друга стекло.

Очень вовремя, потому что при виде этого рыжего мачо и воспоминаниях, какое великолепие спрятано под гладкой рубашкой, у меня пересохло в горле.

– Я приготовила утку.

– Значит, я угадал с красным Мерло. Чёрно-смородиновые и сливовые ароматы отлично сочетаются со вкусом утки.

Гурман значит. Я слабо улыбнулась. Надеюсь, птичка моего приготовления ему понравится.

Совершенно напрасно я переживала. Дима с удовольствием ел всё, что я ему предложила. Грудинку утки в малиново-мятном соусе, греческий салат и гренки с сыром и зеленью. Это всё, на что я была способна, как повар.

Мерло тоже сделало своё дело. После первого бокала я расслабилась, перестала нервничать и наконец-то заметила с какой горячей жадностью Дима смотрит на меня. Как облизывает взглядом мои ключицы, открытые плечи, шею и каждый раз тормозит, зависает на, накрашенных яркой помадой, губах.

– Ты очень красивая, Даш. – поймал мой, насмешливый взгляд. – Не могу насмотреться на тебя. Почему ты не красишься так каждый день?

– Это вечерний макияж, Дим. – объяснила очевидное. – Слишком яркий для повседневного. В институт с таким не пойдёшь.

– Правильно. Ты же там всех художников ваших с ума сведёшь! – ревниво нахмурился Белозёров, а я засмеялась. Так забавно он наморщил лоб и поджал губы. Отелло! Но приятно.

Второй бокал развязал языки, и мы уже болтали обо всём на свете. Чувство неловкой скованности, которое мы по-началу испытывали, зная, ради чего был затеян этот ужин дома, для чего горят свечи по всей комнате, от самых маленьких на полках до самых больших на подоконниках, рассеивая полумрак осеннего вечера, создавая мягкую, романтическую обстановку, отступило.

Мы перебрасывались шутками, ловили горячие недвусмысленные взгляды друг друга. Пульс учащался, по телу волнами прокатывался жар и в какой-то момент мы одновременно потеряли терпение, не в силах бороться с обоюдным желанием. Просто отставили бокалы и устремились друг к другу, не в состоянии больше бороться со взаимным притяжением.

Столкнулись, как два космических тела, и от родившейся взрывной волны, прокатившейся по комнате, задрожали огоньки свечей.

– Ммм... – глухо, с наслаждением стонал Дима, целуя мои плечи, шею, проходя языком по выпирающим косточкам ключиц и снова возвращаясь к губам. – Даша... Дашенька... Красивая моя, сладкая... нежная....

Мне жизненно необходимо было

добраться до его горячей кожи, срочно перецеловать каждую золотую веснушку, щедро подаренную ему солнцем. Я успешно преодолела весь ряд мелких пуговичек на его рубашке, распахнула её и, наконец, дотянулась до желаемого. До гладкой золотистой кожи, до, подрагивающих под моими руками и губами, мышц.

Димка был горячим, словно солнце от души напитало его тело своим жаром, зарядило термоядерной энергией, обжигающим теплом, которые электрическими разрядами проникали в меня от прикосновений ладоней, губ, языка.

Сердце заходилось, замирало только от вида этих широких плеч, когда, приподнявшись надо мной на вытянутых руках, Димка смотрел на меня. И я тянулась к нему, чтобы снова прижаться к золотой, горячей коже, слизнуть капельки влаги с его виска, прильнуть к губам.

Ласковый и нежный, неутомимый и напористый, Димка всю ночь сводил меня с ума, заставлял моё тело гореть, таять, снова зажигаться и пылать. Жаркий шёпот разливал по венам лаву, доводил до неистового взрыва и потом успокаивал, нежил, расслаблял.

Не помню, как я уснула. Кажется, просто выключилась в один момент. Уставшая, довольная и счастливая. Провалилась в сон, обвив сильное, мужское тело руками, ногами, всей собой.

Разбудил меня дразнящий запах кофе. Убрала ладонью спутанные пряди с лица и приподняла голову.

Белозёров в одних только брюках, босой, с голым торсом хозяйничал на кухне. Сервировал поднос с завтраком. Боже, он последний романтик в этом безумном мире, мечта любой женщины!

Я тихо опустила голову на подушку, закрыла глаза и притворилась спящей. Не буду портить парню сюрприз. Кофе в постель, так кофе в постель. С трудом удержала расползающуюся счастливую улыбку.

– Даша-а-а… – Димка сел на край кровати, держа в руках поднос с, дымящейся и источающей любимый утренний аромат, чашкой. – Ваш кофе, королева моего сердца.

Я приоткрыла один глаз, потом второй, приподняла голову и сдула упавшую на нос прядь.

– Просыпайся, красавица. Нас ждёт прекрасный день. – от его улыбки я таяла как сливочное масло на солнцепёке.

Не спеша села, скрестив по-турецки ноги, и сонно улыбнулась моему личному золотому мужчине. Кто бы мог подумать, что я влюблюсь в такого рыжего парня? Взяла с подноса белоснежный бутон розы и уткнулась в него носом, вдыхая нежный, цветочный аромат.

– Ты решил побаловать меня утренним кофе в постель? – прятала за бархатными лепестками счастливую улыбку.

– Всегда буду баловать. – самоуверенно кивнул и, наконец, поставил поднос между нами на кровать. – И не только кофе. Я блинчики печь умею. Ты любишь блинчики?

Ответить я не успела, у Димы зазвонил телефон.

– Прости. – Белозёров нажал на кнопку и приложил трубку к уху. – Это по работе.

– Привет, Димон! – то, что микрофон включён на громкую связь не ожидал даже Дима. – Давай, колись! Закрыл гештальт? Ахнул свою водомерку?