Могила Бешеного

Ширянов Баян

– Да кто ж не хочет?

– Дело простое: взял, отнес.
– Продолжил Савелий, пытаясь не сорваться и выдать мужику того отвращения, которое Говорков испытывал, вербуя этого отброса общества:

– Приду я тринадцатого июня. Понял?

– О, несчастливое число...
– Закачал головой бомж.
– Ничего, переживешь!
– Бешеный уже начал раздражаться и теперь едва сдерживал себя, чтобы не обматерить тупого человечишку.
– Чтоб в этот день не пил! Ясно? Бомж слегка кивнул, словно соглашаясь.
– Чуть можно. Но чтоб на ногах стоял!
– Добавил Савелий.
– Так бы сразу, командир... А то мне без этого дела никак...
– Закрой пасть!
– Рявкнул Бешеный.
– Я ещё не

договорил!

– Молчу, молчу...
– Замахал руками мужик.
– Ровно в одиннадцать тринадцатого будь здесь же! Запомнил?

– Тринадцатого в одиннадцать.
– Повторил бомж.
– А сегодня какое?

– Э-э-э...
– Мужик яростно почесал бороду.
– Четвертое, вроде... Шестое.
– Процедил сквозь зубы Бешеный.
– Ишь ты... Время-то как...
– Тихо!
– Прервал его Савелий. Он запустил руку в карман и достал стотысячную купюру.
– Это аванс.
– Сказал Бешеный, сворачивая бумажку и бросая её бомжу.
– Еще девять таких же получишь после работы.
– Благодетель!
– Мужик упал на колени и разбрасывая бутылки пополз к Савелию. Тот резво отступил на пару шагов.
– Встань, блин!

– Благодетель!..
– Бормотал мужик, стоя на карачках и по- собачьи смотря на Бешеного.
– Мне нужно найти ещё двоих. Отведешь?

IV. СМИРНОФФ.

Коля замялся. Он взглянул на старика, на Коростылева, тщательно бинтующего палец. Глаза его остановились на недопитой водке. В два глотка опустошив бутылку, бомж понюхал кусок хлеба, но закусывать не стал.
– Я, это, и не знаю почти ничего...
– Начал Коля, осекся и виновато посмотрел на Тихона. Тот сурово молчал, пожирая бомжа глазами.
– Он тут вчера был... К Суле подкатывал. На Казани. Стольник ему дал.

Говорил, что это только задаток... Коля опять умолк.
– Да не тяни ты кота за яйца!
– Тихо проговорил Шрам и от тона, которым была сказана эта фраза, Коля впервые на самом деле испугался.
– Говорил, работа есть. Отнести что-то куда-то. А что, куда, не говорил пока...
– Дальше. Процедил Тихон, видя, что бомж собирается опять умолкнуть.
– Суля базарил, что Бешеному ещё двое нужны...
– Ну!

– Так вчера банный день был... Есть тут спецприемник, в котором нашего брата моют и пожрать дают на халяву. Так вчера все казанские туда и укатили... Не нашел он никого...
– Так...
– Ну и обещал он, что сегодня придет...
– Точно?
– Насупившись спросил Тихон.
– Да я почем знаю?! Он только с Сулей базарил. А Суля сейчас в полном отрубе. Стольник пропивает. Коростылев задумался. Сейчас для него бомжи были единственной зацепкой, которая позволяла выйти на Бешеного до того, как он с их помощью совершит теракт. И если Бешеный должен сегодня появиться - есть смысл его подождать, пожертвовав даже своим обонянием и одеждой, которая наверняка пропитается миазмами бомжовских пристанищ.
– И куда он придет?
– Ласково полюбопытствовал Коростылев.
– Кто ж его знает? Его ж Суля водил...
– А ты мальчик? Ни одной тусовки не знаешь?

– Ну, знаю, - Насупился бомж:

– Несколько их... У Казанцев-то...
– Вот по всем и пройдемся. Отрубил Тихон и встал.
– Так он говорил...
– Опасливо начал Коля, пытаясь спрятать бегающие светлые глаза.
– Замочит?
– Улыбнулся Коростылев. Бомж только кивнул.
– Ничего, не успеет. У него ко мне должок есть... А как он этот должок оплатит, будет он гнить в каком-нибудь овраге... Въехал?

Коля опять затряс головой, всем своим видом показывая, что он полностью согласен со Шрамом. Пока они шли к первому месту, подвалу на НовоБасманной, Тихон довольно часто оглядывался. Он надежно оторвался от наци, но предчувствие опасности не покидало Коростылева.

Свернув в один из дворов, Коля уверенно

вошел в крайний подъезд и начал было спускаться, но замер не полушаге. Тихон чуть не сшиб его в полутьме.
– Что-то не то...
– Проговорил бомж.
– Чего?
– Не понял Шрам. Запах не такой.
– Поморщился Коля.
– Так ты ещё и запахи различаешь? Давай, вперед! Проводник обреченно пожал плечами и пошел во тьму. Пробираясь буквально на ощупь, через несколько метров от входа, Коля споткнулся обо что-то, лежащее поперек прохода.
– Чтоб тебя!
– Выругался бомж.
– Навалили какой-то дряни на пути!.. Спички есть?

Достав зажигалку, Коростылев зажег её. Голубой газовый огонек осветил бесформенную кучу, из которой торчала человеческая нога в рваном ботинке.

Из-под тряпок выскочили две жирные крысы и опрометью кинулись прочь от света.
– Кто же это?
– Опешив, Коля опустился на корточки перед трупом и перевернул его лицом вверх. Через все лицо покойника наискосок проходил ровный свежий разрез, полный запекшейся крови. Мертвые глаза смотрели равнодушно и бессмысленно.
– Стопарь.
– Вздохнул Коля.
– Он тут жил. Чуть подальше. Эх, кто ж его так... Суровый был мужик. Со многих тут дань собирал... Держать зажигалку стало горячо и Шрам отпустил кнопку. В наступившей темноте слышно было лишь хриплое прерывистое дыхание Коли, да легкий шорох, который издавали снующие по углам крысы.
– Так, может они его и...
– Предположил Коростылев.
– Не-е...
– Отозвался бомж.
– Суровым он был, это да. Но и не обижал никого зазря...
– И где они, его подопечные?

– Разбежались, видать.
– И чего теперь?

– Пошли дальше.

Следующим местом оказался чердак на Ольховой улице. Там было людно. Тихон, думавший, что уже почти притерпелся к этим запахам, был буквально одурманен вонючей смесью табачного дыма, потных тел, гнили, которая плотной завесой стояла в неподвижном воздухе комнатушки, куда он попал.

Здесь собралось около десятка бомжей обоих полов, которые галдели, курили самокрутки и баловались спиртосодержащими напитками. В глаза Коростылеву бросились две плоские бутылки водки "Смирнофф", стоявшие около одной из лежанок. Вряд ли обитатели этого чердака имели средства для их покупки, да и притаскивать их с помойки им было мало смысла.

Бомжи большей частью не обратили внимания на пришедших, лишь один из них, нахмурясь, пытался разглядеть Тихона, даже протянул в его направлении руку, но в неё кто-то вложил стакан с желтоватой жидкостью и это оказалось объектом более достойным внимания бомжа.
– Здесь двое ребят Стопаря. Шепотом сообщил Коля:

– Вон тот в углу, в синей фуфайке, это Рома. Фуфайку на Роме действительно когда-то была синей, но теперь от неё остались лишь лохмотья неопределенного цвета.
– Второй, тот что с бутылем водки, Зуй. Остальные местные. Впрочем... Коля ещё раз всмотрелся сквозь дымовую завесу в лица пьющей братии.
– Троих я тут не знаю. Тихон пристально оглядел тех двоих, на которых указал Коля, пытаясь определить, кто же из них меньше пьян, с кем удастся более-менее нормально поговорить. После секундного размышления, Коростылев сказал:

– Позови-ка сюда Зуя. Я буду за дверью. И выскользнул из каморки. Глаза у Тихона слезились, в носу першило и он высморкался на дощатый пол, сплошь покрытый голубиным пометом.

Вскоре появился Коля, который вел Зуя, так и не расставшегося с бутылкой.
– Куда ты меня тащишь?
– Пьяно возмущался Зуй.
– Там осталась моя баба.

Пусти, сука!

– Тут один пассажир с тобой поговорить хочет...
– Коля пытался утихомирить бомжа, размахивающего бутылкой, из которой при каждом взмахе выплескивалась драгоценная жидкость.
– Пассажир?
– Удивился Зуй.
– Какой пассажир?