Могила на взморье
Шрифт:
В конце концов, его взгляд снова остановился на Сабине.
— В-вот оно! Мы с-спасены! Это л-лучшее, что могло произойти! Черт, эй, это п-просто безумие.
Маргрете сказала глубоким, звучным голосом:
— Да, здорово. Успокойся уже.
Лея имела в виду то же самое, когда сказала:
— Это же не великая хартия вольностей, Харри, а просто договор о покупке пустыря.
Сабина могла его понять, наверное, единственная из всех. «Дворец» был для Харри символом, святыней, в которой хранилось лучшее, что было в его жизни — память. Наверняка другие члены группы тоже скучали по этим стенам, как многие люди во взрослом возрасте
Он взял Сабину за руку.
— С-спасибо. Большое, большое спасибо. У тебя п-получилось супер.
— Не за что. Мне помогала Лея.
Харри и Лея кивнули друг другу, но их взгляды встретились лишь на мгновение. Они были чужими друг другу, разделенные не только двадцатью тремя годами, в течение которых не общались, но и тем, какой была их сегодняшняя жизнь. Жизнь Харри состояла из Пёля, руин монастыря и погребением умерших, жизнь его сестры — из труда и хлопот. Жизнь Леи, напротив, насколько могла судить Сабина, состояла из работы фотографом, художественного толкования различных объектов, в обращении с опытной, интернациональной публикой и, похоже, из флирта с красивыми мужчинами. В ветхом, как внутри, так и снаружи, доме Петерсенов, она выглядела как свежая лилия в букете засушенных цветов.
— У меня есть к тебе одна просьба, — обращаясь к Харри, сказала Сабина.
— В-все, что хочешь, — подтвердил он.
— Я хочу, чтобы мы все вместе провели вечер. Еще сегодня.
— К-классная идея!— крикнул Харри. — У нас все-таки есть повод отпраздновать.
— Говоря все, я имею в виду всех тогдашних детей Кальтенхузена, короче, вашу компанию и меня.
— Ч-черт.
Это ругательство, конечно, предназначалось Майку.
— Черт, — повторил Харри, закрыв лицо руками.
Маргрете толкнула его в бок.
— Да ладно, не веди себя так. Тебе все-таки удалось сохранить эту дурацкую груду камней, ради этого можно и переступить через себя. Кроме того, вам и, правда, уже пора пожать друг другу руки. Вы же не можете вечно...
— Л-ладно, все, я тебя услышал, — прикрикнул Харри на сестру.
— Не плохо. Но вот понял ли ты?
Харри внимательно рассматривал документ, который держал в руках, ощупывал бумагу, после чего снова бросил на Сабину благодарный взгляд.
— Хорошо. Д-договорились, — он встал. — Но прежде я хочу посмотреть на глупое лицо Бальтуса, когда принесу ему благую весть.
Сабина взяла договор и, сложив, убрала его в карман кофты. Втроем они смотрели из окна кухни, как Харри, словно веселый мальчишка, выбежал из дома и окунулся в сумерки, опустившиеся на Кальтенхузен.
— Я удивлена, — сказала Лея, дотронувшись до плеча Сабины. — Приятно удивлена. Предложение провести вместе вечер, могло быть высказано и мною.
Сабина улыбнулась. Для того, что она намеревалась сделать, такой вечер был просто необходим. Но, к сожалению, вечер не будет хорошим.
Глава 29
Сентябрь 2013
Маргрете
— Слушай, что это значит? — спросила Лея.
Ничего не сказав, Маргрете прогнала ее вниз по лестнице.
Еще когда они были детьми, Маргрете недолюбливала Лею и поэтому иногда, катаясь на велосипеде, оттесняла ее к канаве, и выдавала все это за случайность, чтобы не злить Майка. Потому что Майк, да и вообще все, любили Лею больше, чем она заслуживала, даже мать Маргрете. А кто тысячу раз помогал Харри и Майку выбираться из какой-нибудь неприятной истории? Она, Маргрете. Кто тогда больше всех помогал с расчисткой этих проклятых руин, не боясь ни шипов, ни крапивы? Маргрете. Кто достал запчасти для отслужившего свой век велосипеда Майка и починил его? Кто несколько раз стаскивал дурацкую кошку Леи с дерева? Кто мотивировал Жаклин заняться спортом? Кто обеспечивал алиби Юлиану, когда он хотел тайком встретиться с Леей? Маргрете, одна Маргрете. Наряду с Майком, она была самой активной, самой смелой, прилежной и надежной.
Но как это часто бывает в несправедливом мире — любят не тех, кто старается, а тех, кто очаровывает собой. Их улыбка уравновешивает тысячу часов напряженной работы, а одно слово сто поступков. Лея была хрупкой, поэтому автоматически вызывала у парней защитные инстинкты, которые охотно принимала. А если она закидывала голову назад, смеялась и трясла волосами, то вообще была самой красивой девушкой в округе. Так как ее мать происходила из образованной, городской семьи, Лея много читала и грамотно разговаривала. Помимо всего прочего, у нее было чутье, как расположить к себе других людей. Она всегда напоминала Маргрете конькобежку, изобилующую талантом и красотой, которой достаточно пробежать восьмерку, чтобы получить десятку, а те, кто старался изо всех сил, должен был довольствоваться семеркой.
Но все это в те времена имело одно смягчающее обстоятельство, а именно то, что дом и участок Петерсенов вместе с руинами был центром и самым частым местом встречи их компании, а мать Маргрете взяла на себя роль доброй покровительницы. В связи с этим Маргрете чувствовала себя более значимой.
В настоящем все было по-другому. Сегодня Жаклин пила чай «Пингпонг» в тени японского клена, Пьер изо дня в день сидел в белом халате и одноразовых перчатках в своем белом приемном кабинете, где получал сто евро за рукопожатие, а Майк вообще был владыкой острова. У Маргрете, напротив, не было ничего, кроме работы уборщицей, придурковатого брата и угасающей матери, которую она уже тысячу раз мысленно спрашивала:
— Когда ты, наконец, помрешь?
Еще никогда Маргрете не воспринимала свою жизнь такой жалкой и убогой, как в тот момент, когда Лея, похожая на ангела, появилась из ниоткуда, красивая, эффектная, бойкая. В доме Маргрете, над которым висел серый саван тягостных будней, Лея выглядела как фреска в мрачном гараже.
Уже по одной этой причине, она бы охотно столкнула Лею с лестницы, чтобы завершить то, чего не сделала авария. Маргрете понимала, что в ней говорила зависть и недоброжелательность. Но радоваться чьему-то успеху было в тысячу раз легче, когда сам можешь продемонстрировать успех. Но Маргрете уже давно не хватало сил на доброту.