Могила на взморье
Шрифт:
— Меня он точно не послушает, — говорит Маргрете. — Я только сегодня с ним поссорилась.
О чем, она умолчала, в конце концов, не нужно никому было знать об ее унижении. Юлиан улыбаясь отказался от предложения, взять в путешествие ее, вместо Леи.
— Лея может повлиять на него гораздо больше всех нас. Она должна поговорить с ним, — предлагает Пьер.
Майк качает головой.
— После смерти родителей она совсем дошла, ничем не интересуется, постоянно сидит дома. С Юлианом у них тоже испортились отношения.
— Эй, разве это так ужасно, что он напишет на нас з-заявление? — спрашивает Харри. — Мы же можем с-спрятать наркотики и все отрицать.
— Такую чушь мог придумать только ты, — проворчала Маргрете. — Они в первую очередь протестируют Жаклин и Пьера на наркотики, одно за другим и не успеешь оглянуться, как будешь пойман. Тебя и Майка упекут за решетку, Пьер может забыть о медицине, а Жаклин так отдубасит отец, что сломает ей все кости. И тем не менее мой дорогой брат считает, что все не так уж и плохо.
Какое-то время они продолжают спорить. Солнце уже начало клониться за горизонт, свежий ветерок принес прохладу и разогнал облака. Кто-то предлагает всем вместе поговорить с Юлианом, но никто особо не верит, что это что-то даст. Юлиан всегда был идеалистом, искренним и придерживающимся принципов. То, чем занимаются Харри и Майк, для него ужасное преступление, хуже того, предательство их дружбы. Возможно, он даже думает, что сделает Жаклин и Пьеру одолжение, рассказав, что они употребляют наркотики, потому что тогда у них бы было больше шансов бросить. Минуты проходят в бесплодной дискуссии, пока Пьер краем глаза не замечает движение. Из открытого окна кухни медленно высовывается маленькая голова. Пьер, Майк, Харри, Маргрете, Жаклин — один за другим они поворачиваются к Эдит, облокотившуюся на оконную раму.
Она говорит:
— Я займусь этим.
И тут же переходит от слов к делу. Они видели издалека как Юлиан шел ко «дворцу», и в ту же минуту туда направляется Эдит. Сначала, чтобы поговорить с ним. Но по дороге через пастбища, в медленно надвигающихся сумерках, она меняет решение. Что, если ей не удастся убедить его? Если он убежит от нее? Это единственная возможность застать его одного. Завтра будет уже поздно, Юлиан пойдет в полицию.
Дойдя до «дворца», она берет из стены кирпич. Эдит делает это ради сына, только ради него, ради Харри, которого она любит, который без нее совершенно не приспособлен к жизни. У бедного мальчика ничего не получается, он постоянно терпит неудачу. А тюрьма оставит на нем отпечаток на долгие годы и десятилетия.
Нет!
Изо всех сил своего маленького, худого тела, она размахивается и ударяет Юлиана по голове. Кирпич разламывается на части, а Юлиан падает на землю.
На протяжении минуты Эдит стоит неподвижно. В ее голове мелькают тысячи картинок: маленький Юлиан у нее на коленях, Юлиан, уплетающий ее пирог, посыпанный сахарным песком, Юлиан, протягивающий ей букет полевых цветов, Юлиан, поющий ей песню...
Эдит наклоняется, проверяет пульс, которого уже нет, и убирает с красивого лица Юлиана завиток светлых волос.
— Эдит?
Ее имя вырывается у меня громко, как крик, который словно эхо продолжает звучать во мне: Эдит, Эдит, Эдит...
Кто бы мог тогда подумать, что в этой женщине есть нечто плохое, что ей хватило одного повода, чтобы броситься вперед как гадюка и убить?
Все уже никогда не будет так, как прежде. Воспоминания о детстве у меня всегда были связаны с Эдит. Эдит — смеющаяся, пекущая пироги, готовящая обед, всегда в хорошем настроении. К этим хорошим воспоминаниям пару недель назад добавились нынешние чувства : сочувствие, немного печаль об ушедших днях, беспомощность... Теперь, к смеси этих чувств прибавилось совсем иное ощущение — жуткая ненависть к женщине, которая в один ностальгический, летний вечер намеренно лишила жизни молодого человека.
Как разделить эти чувства? Невозможно. Они смешались навечно.
Было заметно, что и Пьер чувствует то же самое, с той лишь разницей, что с этими противоречивыми чувствами он жил уже более двадцати лет.
— Я избавился от наркозависимости во время учебы, собственными силами. Но то, что сделала с нами Эдит, разрушало нас так же, как наркотики. Недавно она просила меня покончить с ее страданиями. Для Эдит из нашего детства, я бы без промедления сделал это. Но эта женщина умерла в конце августа девяностого года. Отказывая ей в пощаде легкой смерти, я таким образом мщу ей.
Я закрыла лицо руками, всхлипнула и заплакала жгучими слезами. Подняв голову через некоторое время, я сказала:
— Я хочу услышать всю историю.
Пьер грустно кивнул, набрал в легкие воздуха и начал рассказывать.
***
Друзья нетерпеливо ждали в кухне Петерсенов. Когда Эдит вернулась, была уже глубокая ночь. Она как обычно не стала ходить вокруг да около. Конечно, они не сразу поверили ей, а подумали, что это была всего лишь плохая шутка. И только когда распорядилась как вести себя дальше, они поняли, что она действительно убила Юлиана. Она исходила из того, что все поддержат ее и будут выполнять ее приказы, словно это было нечто само собой разумеющееся. То, что ей это удалось, можно было объяснить в первую очередь ее стратегией ошеломления. До того как кто-то из них вообще смог понять в чем дело, Маргрете и Харри уже получили первые указания и словно одурманенные исполнили их. С того момента, как двое из их компании начали учувствовать во всем этом, остальным было трудно выйти из группы.
А что им оставалось делать? Заявить в полицию на Эдит? Забрать у Харри и Маргрете мать? Предать женщину, которая всегда хорошо к ним относилась? Не в последнюю очередь им всем было что терять. Если бы убийство раскрылось, то выяснилось бы также, что стало его причиной. Торговля наркотиками и их употребление всплыли бы наружу, со всеми негативными последствиями. Никто из них не смог бы убить Юлиана. Но теперь он был мертв, и уже ничего нельзя было изменить. Было гораздо легче поддастся, чем сопротивляться. Еще со стародавних времен гравитационные силы трусости действуют на людей гораздо сильнее, чем гравитационные силы мужества.