Мои бессонницы
Шрифт:
Голой на щетке летать над Москвою.
Впитывать сердцем апрель без остатка,
Тонко-тревожно и яростно-хватко.
Жить в унисон, бесшабашно и звонко,
Вместе с весной -- озорною девчонкой.
На перекрестке
Я влюбляюсь, влюбляюсь заново.
Так же пахнут цветы вокзальные,
Их родной аромат перемешан
С гарью
Я тобою убью бессонницу,
Но за мной навязчиво гонится
В темноте этой вязко-кромешной
Моя личная пуля в висок.
Может, вновь распадусь на атомы,
Приукрашенно-виноватые.
Отращу по привычке крылья,
Чтоб закутаться в них с головой.
А быть может, гуляя по краю,
Перекрашусь и перелиняю.
Разрушая свое бессилье,
В злой попытке остаться собой.
Курс обмена сезонов
Еще один день пролетел не напрасно,
Он жил ярким светом безудержных чувств -
А лето дышало и грезило счастьем,
И верило, что я расстаться боюсь.
Бросало молитвы в беззвездное небо,
Рыдало ночами, писало стихи --
Бессовестно-дерзко, смешно и нелепо,
И вновь из дождей выходило сухим.
Ему не подвластна осенняя сырость,
Его кислород -- это радость и смех.
Но как бы оно в своей клетке не билось,
Есть выход один -- быть счастливее всех!
А осень идет по неброским аллеям,
До счастья ей как до луны босиком.
Она хохотать на весь мир не умеет,
Ей нужен очаг и приветливый дом.
Немного дождя и немного покоя,
Чуть-чуть вдохновенья ночною порой...
Хоть жизнь, как всегда, хлещет горной рекою,
И ей наплевать на очаг и покой.
Вот так и летим -- две шальных параллели,
У лета -- смешинки, а я люблю сплин.
Возможно, созвонимся где-то в апреле,
Когда снег сойдет с самых дальних вершин.
А может, мы встретимся ровно в июне,
Смущенно кивнув -- как твои, брат, дела?
На грани надежды, мечты и безумья
Моя драгоценная осень пришла.
Молитва
Сорвусь ли в бездну накануне мая
Решать не мне, а этим небесам.
Я очень часто их не понимаю,
Тогда Господь ко мне приходит сам.
И мы сидим на крыше, свесив ноги.
Пьем чай зеленый, слушаем рассвет.
– Ну, как там нынче поживают Боги?
Достали люди за две тыщи лет?
Он улыбнется: что ты, все в порядке,
Работа - не фонтан, но можно жить.
Ращу детей, пропалываю грядки,
И доброте пытаюсь научить.
Жаль не всегда без
Что обо мне, как у тебя дела?
Опять шальные мысли сумасбродят,
В душе бардак и горы барахла?
Пожму плечами и кивну смущенно,
– Опять ищу во всем глубокий смысл.
Он засмеется звонко-удивленно:
– Скажи-ка мне, на что похожа жизнь?
– На зебру, да? Звучит так поэтично.
– Ну что поэты вечно чушь несут?
А если проще, суше и логичней?
– А может, скажешь, коль уже ты тут?
Вздохнет устало, волосы взлохматит,
Поставит чай, шагнет за парапет.
– И ты туда же...Может все же хватит
Заведомо лишать себя побед?
А я останусь молча слушать ветер,
Дышать надеждой, верить в чудеса.
И улыбаться -- ты ведь мне ответил,
Ведь ты всегда и все решаешь сам.
Другу-гению
Не нужно рвать душу -- она живая,
Ножи не наточишь о мягкий шелк.
Тебе ведь проще дойти до края,
Чем просто решить: будет все хорошо.
Но знаешь, путь странствий всегда дороже
Тем, кто до безумья боится жить.
Глухая осень живет под кожей
Ее ни убить, ни забыть, ни пропить.
А значит -- ночами писать портреты,
Варить злой кофе, глотать добрый сплин,
Любую бурю встречать раздетым --
А чтобы до дрожи, до ранних морщин...
Теряя силы, сводить параллели,
Казаться придурком, шутом, глупцом.
И что ж, вот так -- без высокой цели,
Гореть безудержным ярким костром?
Но где-то внутри, на задворках сердца,
Лежат ключи от полуночных грез.
Хранитель тайный ты божьих терций,
Привычно пускающий жизнь под откос.
Общество и люди
Мы сами себе любим ставить границы:
Два шага до края, пять дней до зимы.
Как надо влюбляться, с кем надо -- мириться
И строить судьбу на основе прямых.
Но жизнь не приемлет простых параллелей,
Она словно горный бурлящий поток.
А людям привычней упасть на колени,
Чем в песне сойти с общепринятых строк.
И лишь чудаки и безумцы способны
Ловить ветер странствий, плевать на толпу.
Их мысли и чувства всегда инородны,
Их души свободны, и ярок их путь.
Судить здесь нельзя, мудро судит лишь небо,
Тут каждый одежду берет по себе.