Мои Демоны
Шрифт:
— С чего ты взял, что у него там каляки-маляки?
— Было бы что-то стоящее, нам бы показал. Что там у нас на ужин? Мясо? Это хорошо. Зиф отвлекись, Пикассо местный, метнись за столовыми ножами, а?
Зиф что-то быстро дописал, листик в коробку положил и пошёл за ножами. Брат мгновенно подтырил его писанину и спрятал в карман присвистывая.
Ужинали в тишине. Откуда-то повеяло ветерком, но ужин не прерывали. Первым вышел Зиф. Потом мы прошлись по коридору и остановились у открытой двери, это здесь. Её дверь.
Вошли. Летнее тёплое утро. Воздух свежий, хорошо здесь. Младший
— Кто подумал о дожде? Такое утро испортили. Придётся уходить спать что-ли, я сон ещё не нагулял. Замените дождь на радугу. Ну ка, кто из Вас волшебник?
В небе появляются две радуги, одна яркая и крупная, вторая над ней бледная почти размытая. Зиф вскакивает и начинает прыгать на месте, хлопая костяными ладошками. Радуется. Ведёт себя как ребёнок, лет ему уже… сто есть или нет не помню… Два часа блаженства. Утро плавно переходит в день и мы уходим, Зиф закрывает за нами дверь.
Пришёл к себе. И так, что там этот мелкий паршивец накалякал? Разворачиваю листок: «Так неуютно на земле без счастья, как неуютно небу без орла».
Ещё один открываю: «Тебя не встретить мне уже нигде, и что-то яркое оборвалось во мне».
Что это за хрень? Так, к мелкому быстрым шагом.
— Зиф? Ты где? — иду по коридору и ору.
Зиф выглядывает из своей комнатухи, машет рукой «я здесь». Захожу к нему, оглядываюсь в комнате:
— Где коробка? — мелкий пятится назад, мотает головой «моё». — Покажи! Смотреть буду прямо здесь, при тебе, ну… — машет опять «нет». — Не жадничай, если найду сам, заберу. Лучше дай!
Достаёт коробку, прижимает к себе.
— Да ладно, давай уже. Хочешь вместе посмотрим? — кивает «хорошо», садимся за стол, открывает коробку, берёт рисунки и смотрит на меня. — Нет, это потом. — достаёт записки.
Беру в руки листки и читаю:
«Со мною вот, что происходит, ко мне мой старый друг не ходит, а ходят в мелкой суете разнообразные не те…».
«Как важно счастье видеть всюду, смотря в глаза как в зеркала».
«Я строю мысленно мосты, чтобы идти туда, где ты. Открыв глаза, лишь слышу тихое нельзя».
«Зачем одна? И рядом мне подобных нет».
«Узнать, понять, какого цвета счастья мне не дано? А может мне лишиться крыльев, и камнем тихо лечь на дно?».
«Глаза в глаза, на встречу шаг. Но слышу Нет, и руку протянуть — запрет».
«У каждого свой тайный личный мир, есть в мире этом самый лучший миг, есть в мире этом самый страшный час, как Это все не ведомо для нас».
— Откуда это? — Зиф прикасается якобы к сердцу, потом к голове. — Сам придумал? — мотает головой «нет», показывает жестом «её слышу».
— Был у неё?! — «нет» машет головой. — Замуж вышла? — «нет», — Бросил? — «сама не хочет», — отвечает Зиф и предлагает пойти в её коридор.
Идём
— Что это? Водопад? Охереть махина какая? — взлетаю над ним, кружу и смотрю вниз.
Водопад похож на подкову, многочисленные потоки воды с огромной скоростью обрушиваются в бездну, солнечные лучи пересекаются с брызгами и преломляются, образуя радуги. Шум водопада оглушает.
Приземляюсь рядом с Зифом и любуюсь видом. — Вот это сила! Мощь!
— Думаю этой махине тысяча лет, не меньше, не видел, не знал, что есть такие, — смотрю с восхищением как «водяное облако» из мелких брызг, туманом поднимается вверх.
Одно мгновение и легкий холод начинает сковывать тело. Водопад начинает медленно покрываться коркой льда и замерзать, приобретая мутно-белый цвет. Перестаёт шуметь и грохотать.
— Пошли! Дверь закрой. Навестим Стрекозу? — Зиф машет головой «нельзя», указывая на свою грудь. — Брат тебе запретил? Ну как знаешь.
32
Она спит. Ещё только день. Странно.
На столе лежат книги, тетради и учебники. На телефоне девять не отвеченных вызовов. Беру в руку блистер с таблетками, переворачиваю, двух не хватает. На стуле стоит большая коробка, заглядываю — шлем, ботинки, записку прочёл.
Подхожу к ней, провожу рукой по щеке, холодная, прикасаюсь губами к её лбу, холодок пробежался и по мне. Укрываю её пледом, беру на руки и сажусь с ней на диван. Прижимаю к себе, что бы согреть, касаюсь губами кончика ее носа, губ, она не реагирует, дышит ровно.
Касаюсь лбом её лба, хочу увидеть картинки или прочесть мысли.
Вижу водопад «её глазами». Сколько в нем силы и мощи. Он словно жерло вулкана вбирает в себя и изрыгает весь страх и ужас нашего мира, держит это в себе, накапливает столетиями, выпуская наружу лишь темное невесомое грозовое облако. Ни с кем не делиться своим грузом, сдерживает всё внутри, а потом позволяет вырвался, в одночасье. И так редко показывает свои чувства — таков Младший брат.
Тот же водопад скованный льдом. Холод и мороз по коже. Словно застывшая Фигура в вечности. Эмоции скрыты так глубоко, так надежно, голос не предаст хозяина, он за одно с ним. Корка льда толщиной с айсберг, хранит его покой и сдерживает чувства. Его минуты бережно переступают границу времени двигаясь в Вечность. Воображение представляет в руке кисть смоченную белой краской. Она постепенно замазывает все чувства, сомнения, страхи, надежды. И вот их уже нет, только белая пустота внутри покрытая толстым слоем белого льда. Красивый, гордый, сдержанный — таким видит Старшего брата.
Водопад в двух ипостасях. Стояла бы на краю его обрыва и любовалась, но где он, а где я? И руку крепко сжимать хочется, только одну, которая теперь далеко…
Убираю голову, касаюсь губами её лба, холодная, сжимаю крепче в объятиях. Долго я здесь. А она всё спит. Действие таблеток?
Чувствую, что согрелась, мне почти жарко. Уже вечер. Просыпается, сонная, трётся щекой о мою грудь. Поднимает глаза, голубые, ни страха в них, ни вопросов.
— Хочешь к нему отнесу?
— Мне нельзя. Запретил.