Мои дорогие мужчины (Наперекор волне)
Шрифт:
– Давай по порядку, – пробормотал Кэм. Я хочу знать, поймали ли тех ублюдков.
– Нет. – Анна давно научилась принимать это и жить с этим. – Прошли недели, прежде чем я смогла сделать внятное заявление. Их так и не поймали. Но сейчас речь не об этом. Система не всегда срабатывает, но я знаю, я верю, что она делает все, что возможно.
– Я никогда так не думал и сейчас не думаю. – Кэм нерешительно потянулся к ней, затем сунул руку в карман. – Мне очень жаль, что я причинил тебе боль. Что заставил
– Это всегда со мной. Просто, когда справляешься, перестаешь думать об этом постоянно. Но рано или поздно все возвращается, потому что на самом деле никуда не уходит.
– Ты тогда все-таки проконсультировалась с психиатром?
– В конце концов – да. Я… – Анна помолчала и глубоко вздохнула. – Ладно, я не утверждаю, что такие консультации совершают чудеса, Кэм. Но я уверена, что это может помочь, может исцелить. Мне, например, это было необходимо, и, когда я наконец была готова воспользоваться помощью, мне стало легче.
Кэм все-таки дотронулся до нее – просто положил ладонь на ее руки, лежавшие на столе.
– Давай сделаем вот что: оставим консультацию как одну из возможностей. Посмотрим, как пойдут дела… как все сложится.
Анна снова вздохнула, она слишком устала, чтобы продолжать спор. Голова болела, тело казалось выпотрошенным, хрупким.
– Я согласна, но все же в отчете порекомендую консультацию психолога.
– Не забудь про ботинки, – сухо сказал Кэм и испытал огромное облегчение, когда Анна рассмеялась.
– Так и быть, я не стану упоминать их: ты ведь наверняка затащишь Сета в магазин еще до конца недели.
– Назовем это компромиссом. Кажется, в последнее время я поднаторел в компромиссах…
– Неужели? Что-то я не заметила. Каким же ты был раньше?
– Родители называли меня «твердолобый».
– Я их понимаю… – Анна посмотрела на его ладонь, накрывшую ее руку. – Кэм, если ты захочешь остаться, я не смогу сказать «нет».
– Я хочу остаться. Я хочу тебя. Но сегодня мне лучше уйти.
Анна знала, как некоторые мужчины относятся к изнасилованным женщинам. Ей показалось, что сердце оборвалось и внутри осталась головокружительная пустота. Но всегда лучше знать точно.
– Потому что меня изнасиловали? – Кэм покачал головой. Он уже знал: то, что случилось с ней, повлияет на их отношения.
– Потому что сегодня ты не можешь сказать «нет», а завтра, вероятно, пожалеешь об этом. Анна изумленно посмотрела на него.
– Ты не перестаешь удивлять меня.
Он сам удивлял себя, особенно в последнее, время.
– Все, что происходит с нами… что бы это ни было… совершенно не то, чего я ожидал. Как насчет свидания в субботу?
– У меня уже назначено свидание на субботу. – Ее губы медленно изогнулись в улыбке, тошнота отступила. – Но я отменю его.
– В
– Я тоже,
– Хорошо. – Кэм громко вздохнул и направился к двери, боясь потерять всю свою решимость. – Легче будет дожидаться.
Кэм остановился у двери, обернулся.
– Анна, ты сказала, что выжила, но это не все. Ты победила! Ты воплощение мужества и силы. – Анна смотрела на него, явно ошеломленная, и он улыбнулся. – Социальный работник и психолог просто помогли использовать заложенное в тебе. Я думаю, ты получила это от матери. Должно быть, она была потрясающей женщиной.
– Да, – прошептала Анна, чувствуя, что слезы подступают к глазам.
– И ты тоже потрясающая женщина. Кэм тихо прикрыл за собой дверь. Он не собирался спешить домой: ему было о чем подумать.
11
В солнечное субботнее утро мотаться по запруженным народом улицам и магазинам? Одна эта мысль привела Этана в состояние, близкое к ужасу. В такую погоду его место – в заливе.
– Не понимаю, почему мы все должны ехать! – возмущался Этан.
Кэм, добравшийся до джипа первым и захвативший переднее сиденье, обернулся и снисходительно пояснил:
– Потому что это касается нас всех. Нам необходим старый амбар Клермонта: нужно же где-то строить яхты. А раз так, значит, надо заключать сделку.
– Все это полнейшее безумие, – пробормотал Филип, поворачивая на Маркет-стрит.
– Нельзя начинать дело, если негде его начинать, – возразил Кэм, приводя единственный довод, казавшийся ему неоспоримым.
– Ты просто не понимаешь, во что мы ввязываемся! Лицензии, налоги, материалы… Помилуй Бог! Инструменты, реклама, подключение телефона и факса, бухгалтерия?
– Вот ты и позаботишься обо всем этом, – Кэм беспечно пожал плечами. – Как только подпишем контракт об аренде и купим парню ботинки, можешь приступать.
– Я?!
Возмущенный вопль Филипа слился с бормотанием Сета:
– Мне не нужны эти чертовы ботинки.
– Этан нашел первого заказчика, я откопал здание. Так что тебе придется заняться бумажками. Согласись, это справедливо. – Кэм повернулся к Сету: – А ты получишь свои чертовы ботинки!
– Не понимаю, по какому праву ты распоряжаешься, – заметил Филип.
Кэм только мрачно рассмеялся.
– Я тоже не понимаю.
Вообще-то здание, принадлежавшее Клермонту, можно было назвать амбаром только из-за его размеров. В середине восемнадцатого века оно служило табачным складом. Но после Войны за независимость британские торговые суда перестали заходить в Сент-Кристофер и процветавшие ранее коммерсанты разорились.