Мои друзья скандинавы
Шрифт:
— Если кто-нибудь там есть, то подождет, — сказал Птица, и Хелльберг с ним согласился.
Однако, когда моторка приблизилась к острову, они увидели на берегу не троих, а восемь человек, занятых стройкой. Моторка подошла к Сегельскяри, когда строители уже собрались шабашить. Дважды обошел «Энгельбрект» вокруг Сегельскяри. Но, как Хелльберг и Птица ни вглядывались, замедляя ход, они не заметили, чтобы кто-нибудь, увидев их, снял пиджак.
И, покрутившись вблизи острова, обследовав заодно и два ближних островка и никого не обнаружив, сетуя на северный ветер, из-за которого опоздали на двенадцать часов, на
В Стокгольме были обескуражены.
Точность Куусинена и Айно они хорошо знали.
Рассказ Хелльберга о шторме, отогнавшем его к берегам Эстонии, посеял тревогу — не похоронила ли Балтика в своих водах финских друзей?! И более опытные рыбаки, случалось, погибали при меньшем волнении.
В лихорадке листали они последние газеты из Турку, из Хельсинки, Ханко, — нет ли сообщения об аресте Куусинена. Ни одной строки об аресте Куусинена ни на материке, ни в шхерах в финских газетах не было.
ВОКРУГ ХАНКО
Конечно, от лоцманского острова можно было бы добраться до Ханко в тот же день к вечеру. Но ни в порту, ни в курортном городке надежных знакомых не было. Куда безопаснее заночевать неподалеку от Ханко.
Это была их третья ночь в пути.
Место незнакомое, костра не разжигали — не ровен час, заявится лесник или владелец рощи. А ночь, как назло, выдалась холодная. И, хотя они надели на себя все, что можно было, холод пробирал до мозга костей. То и дело приходилось вскакивать и быстро ходить по берегу, чтобы хоть немного согреться.
Вдалеке светились огоньки Ханко, но в море и они погасли, растворились в разлитом молоке белой ночи, и от этого, казалось, стало еще холодней. Айно никогда не думала, что белой ночью можно так мерзнуть.
К тому же и желудки были пусты. Продовольствие запасли из расчета, что друзья из Швеции подберут их в понедельник, а уже начиналась среда.
Утром часа за два беглецы довели «Беляночку» до Ханко… Подтащили ее на пляж, где рядом стояли рыбацкие и прогулочные лодки.
Отто оставался дежурить — в таком наряде невозможно было появиться в городе. Айно и Вилле отправились на почту и в магазины.
Несмотря на ранний час и будний день, на улицах людно. Среди прохожих подозрительно много шюцкоровцев в полной форме.
С чего бы это?
— В осиное гнездо угодили! — шепнул Вилле и взял под руку Айно.
Мужчина с женщиной под руку прогуливаются, ни от кого не скрываясь, — это никак не похоже на конспирацию.
На почте Айно написала письмо в Стокгольм какой-то Марте о том, что она с мужем отдыхает в Ханко, хотя курортников еще мало. Но все-таки она надеется, что скука скоро развеется — вода станет теплее и можно будет купаться сколько захочешь. А выйдя с почты, в укромном уголке городского сада между темно-синих строчек невидимой прозрачной лимонной кислотой (пузырек ее оказался в «волшебной сумке») написала, что на Сегельскяри в назначенное время их никто не встретил и теперь, начиная с завтрашнего вечера, они будут ждать в шхерах — западнее, на островке, название которого Айно записала цифровым шифром. Потом они зашли в рыбацкий кооператив,
Дела заняли несколько часов. И когда они, условившись ничего не говорить Отто про скопление шюцкоровцев в Ханко, вернулись к «Беляночке», увидели его оживленно беседующим с рабочими, которые смолили лодки.
Руки его тоже были запачканы смолой. Он тоже не терял времени зря и как мог конопатил и смолил щели «Беляночки».
— Откуда вы? — спросил его рыбак, возившийся у своего суденышка.
Куусинен назвал местечко километрах в двадцати от Ханко… Рыбак засмеялся.
— Ну и простачок ты, рыжий! Думал, что я поверю. На такой лодчонке оттуда не доберешься!..
— Невежливо приставать к незнакомому человеку! У него свои соображения! Что хочет, то и говорит! — остановил его другой рыбак.
Так завязался оживленный разговор, из которого Куусинен узнал, что здесь ожидается пароход с оружием для шюцкоровцев этой губернии. Но он тоже решил ничего не говорить об этом товарищам, не беспокоить зря хороших людей.
День выдался солнечный, теплый. Но к вечеру, когда они оттолкнули «Беляночку» с каменистого пляжа, тучи опять закрыли небо, и снова подул пронизывающий северный ветер.
Куусинен предлагал заночевать на том же месте, где и вчера, зайти в лесок и переждать непогоду. Его знобило.
— Нет, — сказал Вилле, — надо уйти возможно дальше отсюда, слишком уж много тут подозрительных молодцов.
К тому же за эти два дня раны на руках зажили настолько, что он снова мог сесть за весла.
Так выяснилось то, что они хотели скрыть друг от друга. Можно бы и посмеяться над этим, но им было не до смеха.
— Как хочешь, — согласился Куусинен, — только мне что-то не по себе.
Айно приложила ладонь к его лбу.
Жар! Да еще какой!
Айно и Вилле немедля уложили больного на днище лодки, подстелив наломанную хвою и плащи. Сверху укутали своей одеждой. И наддали ходу.
За день отдыха набрались достаточно сил, чтобы переплыть на лодке через большой залив, и хотя по-прежнему ветер неистовствовал, но шел он теперь искоса и, относя лодку в сторону, все же подгонял ее…
Вечером высадились на полуострове Ханко, километрах в десяти от порта, где лес подступал к берегу. Спрятали лодку за деревьями, чтобы белизной своей не привлекала постороннего глаза. Неподалеку от берега нашли в лесу безветренную полянку.
Температура у Куусинена повышалась. Озноб бил его. Вилле быстро наломал веток ели и молодой духмяной березы. Смастерили из них постель. Сверху снова окутали его всем, что было у них.
Айно разожгла примус, вскипятила воду из фляги — ручья поблизости не было. «Есть ли ручей на том островке, куда мы едем? — подумала она. — По карте этого не узнаешь». Затем вытащила баночку меда и чай.
— Там у меня чистый спирт, в рюкзаке, — прошептал Куусинен. Его знобило так, что зуб на зуб не попадал.