МОИ ДРУЗЬЯ
Шрифт:
Я пошел за ней. Она была очень красива с ее волосами до спины и короткой юбкой.
Я шел быстро, но был готов замедлить шаг, в случае если она обернется.
Вскоре я ее обогнал и, сняв шляпу, поприветствовал.
Она мне не ответила.
Теперь я находился перед ней и, в ожидании, что она со мною поравняется, остановился, чтобы закурить.
Один однополчанин говорил, что приставать к женщинам нужно, спрашивая разрешения их сопроводить. Я готовился испытать этот совет на практике, но так как она
Ее не было.
VIII
Назавтра утром проснулся я рывком.
Кто-то так яростно стучал, что дверь моя трещала, как тяжелый ящик, который падает.
Сначала я подумал, мне приснилось. Но стучать стали снова.
Я выскочил из кровати. Страх не давал мне ощутить холод, который поднимался в мою рубаху.
– Кто там? – спросил я тонко, будто еще спал.
– Я, Лаказ.
Его не смутило произнести свое имя громким голосом за дверью.
Я посмотрел в скважину, ожидая увидеть глаз без ресниц, без века.
Но зачем он пришел ко мне, г-н Лаказ. Быть может, захотел проверить мои речи; быть может, намерен сообщить приятную новость.
Снова застучали.
Я мог бы открыть, но когда я не одет, я себя чувствую слабым.
– Подождите… господин… секунду.
Я открыл окно, чтобы сменить воздух. Я открыл его без звука, чтобы фабрикант не заметил этого.
Я надел брюки, пиджак и протер лицо влажным концом полотенца.
Потом потихоньку закрыл окно.
В рубашке, выбивавшейся из брюк, я открыл дверь.
Г-н Лаказ вошел, не снимая шляпы. Камышовая тросточка, которую он держал за спиной, щелкала по мебели, когда он поворачивался.
– Вы грязная личность, – сказал он, останавливаясь передо мной почти вплотную.
Он все знал, я пропал. Не зная, как себя вести, я изобразил неведение.
– Вы заслуживаете наказания. Стыда у вас нет: идти за девочкой… с волосами, закинутыми за спину.
Я залепетал, не находя слов для извинения.
– Вот что получаешь, когда делаешь добро… Я дал вам денег… устроил вас на свой завод… спасибо…
Он был в таком гневе, что я боялся быть ударенным. Я не мог поверить, что оказался причиной такой ярости.
– Да… вот благодарность. Следите за собой, не то познакомитесь с полицией. Ничтожная вы личность.
Наконец он вышел, хлопнув дверью так сильно, что она не закрылась.
Я слышал его шаги на лестнице и, когда шум изменился на площадке, меня охватил страх, что он вернется.
Сев на кровать, я смотрел на свою обновку, которая больше не имела смысла, на беспорядок комнаты в холодном воздухе утра.
Жутко разболелась голова. Я думал о своей грустной жизни, без друзей, без денег. Я хотел только любить, только быть, как все. Это же не так много.
Потом, внезапно, разразился рыданиями.
Вскоре
Я поднялся. Слезы стекали по щекам.
У меня было неприятное чувство, которое испытываешь, когда вымыл лицо, но не вытер.
БЛАНШ
I
Когда у меня появляется немного денег, я прогуливаюсь вечерами по улице Радости.
Улица в эту пору пахнет кухней и парфюмерией.
Пирожные здесь намного дешевле, чем в других местах. На печах жарятся по три блина сразу. Из-за толпы то и дело приходится сходить с тротуара. В середине улицы находится комиссариат с полицейскими без фуражек и велосипедами у входа. У фотографов лица повторяются двенадцать раз на пленке, как бы вырезанной из киноленты. Торговец писчебумажными товарами продает песни с нотами и почтовые открытки с достопримечательностями Парижа, летом.
Однажды вечером меня восхитила афиша кинематографа, которая блестела от клейстера. Какой-то хулиган пририсовал сигарету ко рту героини. Я сожалел о человеческой глупости, когда глаза мои встретились с женщиной, которая меня изучала, без моего ведома.
Догадавшись, что за мной наблюдают, я в мозгу немедленно перепроверил все мое поведение в последние минуты, чтобы удостовериться в том, что не сделал ни одного неуместного жеста.
Я был доволен. Нам нравится, когда нас застают врасплох, особенно когда мы рассеяны. Однажды я узнал себя на фотографии в газете, среди толпы. Это доставило мне больше удовольствия, чем самое красивое увеличение.
Женщина эта не была элегантной, из-за ее ног; но достаточно того, что женщина на меня смотрит, чтобы я нашел в ней шарм.
Поскольку я застенчив, я должен был приложить усилие, чтобы не опустить глаза. Мужчина не должен опускать глаза первым.
Господин с седой бородкой и шляпой, надвинутой на глаза, тоже смотрел на эту женщину. Он остановился. Тяжесть его тела перемещалась то на одну ногу, то на другую, как у птицы из отряда голенастых.
Боясь, что я его опережу, он приблизился к незнакомке, снял свою шляпу, как нечто что боялся опрокинуть, и прошептал слова, которых я не понял.
Я видел его со спины. Должно быть, он смеялся или говорил, потому что кончики его усов поднимались и опускались.
Ах! будь я на месте этой женщины, какую пощечину бы я ему влепил!
По щеке она его не ударила, но отвернулась. Озадаченный, господин водрузил шляпу на голову и не отпускал до тех пор, пока она не нашла свое прежнее положение, потом, отойдя в сторону, сделал вид, что завязывает шнурок.
В свой черед я приблизился к незнакомке. Мужчина настолько тщеславен, что и при виде десяти отшитых претендентов все же делает попытку.