Мои эльфы. Бунтарь, недотрога и госпожа следователь
Шрифт:
— Грязи, — с трудом выдавила из себя мисс чистюля, густо покраснев.
Надо отдать служанке должное: та быстро вернула взлетевшие брови на место.
С серьезным и деловым видом она уточнила:
— А сколько нужно грязи?
Леда Элисандра беспомощно покосилась в мою сторону.
— Ведро, — ответила я, маскируя смешок под кашель.
— А какой именно грязи?
Ну и дотошная девица!
— Самой жирной и вонючей, — с каждой секундой было все сложнее сдерживать смех. — Той, что под крепостной
Рот служанки как-то странно дернулся. Она посмотрела на меня, на свою хозяйку и скрылась за дверью.
Пока текли минуты ожидания, леда Элисандра крутилась перед зеркалом, выискивая в своей внешности изъяны, которые мешали любимому Сандарину обратить на нее внимание. Я в это время рылась в ее шкафу, подбирая себе более или менее подходящий наряд. Все платья остроухой прилипалы жали мне в груди, но не могла же я, в самом деле, отправиться на свидание с принцами в ночной сорочке, пусть даже эта ночная сорочка выглядела приличнее той одежды, что носила в моем мире наиболее раскрепощенная молодежь. Разгуливать по замку в нижнем белье я была не готова.
Хм, а вот симпатичное платье. Сиреневое, с широкой фиолетовой лентой на поясе. Если корсет не затягивать, может, и грудь поместится.
— Ох, милочка, какой дурной у вас вкус, — покачала головой эльфийка, заметив меня в новом наряде. — Я это платье в самый дальний угол гардероба запрятала. Ни разу не надела. Такое вульгарное.
Я оглядела себя. Ничего откровенного в платье не было. Ворот под горло, рукава-фонарики до локтей, юбка чуть выше щиколоток — явно надо носить с сапожками. И цвет приятный, нежный, но не блеклый.
— Если вульгарное, зачем купили?
Леда Элисандра покраснела, и я поняла, что под маской ханжы скрывается обычная женщина, которая, возможно, мечтает о чем-то запретном, но изо всех сил держит себя в рамках.
Прервав ход моих мыслей, в дверь постучали. Вернулась служанка с ведром коричневой гадости. В воздухе разлился характерный запах.
— Фу, — склонилась над ведром эльфийка, когда мы остались одни. — И что с этим делать?
— Как что? На лицо мазать. Грязевая маска же.
Леда Элисандра сморщила носик. Я видела, что она сомневается, и косилась в сторону окна, за которым уже зажглись первые звезды. Время поджимало. А вдруг принцы меня не дождутся?
— Неужели и правда такое хорошее средство?
— Самое лучшее. Пара сеансов — и мой дражайший опекун у ваших ног.
— Прямо на лицо надо?
— А как же.
Прошло еще пять минут, прежде чем любовь к Сандарину победила брезгливость.
Скривившись и стараясь не дышать, эльфийка зачерпнула немного вязкой зловонной жижи и с непередаваемым чувством омерзения размазала грязь по щеке.
— Давайте, давайте, — торопила я, поглядывая в окно.
С тяжелым вздохом леда Элисандра принялась мужественно
— И на веки тоже.
— На веки? Но как же я буду смотреть?
— А на что тут смотреть?
Поколебавшись, бедняга закрыла глаза и легонько коснулась грязными пальцами век. Я взяла ее, беспомощную, под локоть и отвела к креслу.
— Ладно, вы тут сидите, а я пойду.
— Куда это пойдете? — вскинулась эльфийка и распахнула-таки глаза.
Медленно, шаг за шагом я пятилась к двери.
— Так отдыхать. К дядюшке своему Сандарину.
Леда неодобрительно нахмурилась.
— Его покои в другом конце замка. Нечего молодой незамужней деве одной разгуливать в столь поздний час. А если вы встретите в коридоре мужчину? Что о вас подумают? О вас, о воспитаннице столь уважаемого эльфа!
— Что подумают? — я уперлась спиной в закрытую дверь.
— Что вы легкомысленная, — возмущенная Элисандра поднялась с кресла. — Или еще хуже. Что вы торопитесь на тайное свидание!
Упс. В яблочко.
Уголки моих губ дрогнули в нервной улыбке.
— Сказала же, что глаз с вас не спущу, что ни шагу вы без меня не сделаете.
— Значит, проводите меня. Пойдемте, — засмеявшись, я дернула на себя дверь и выскочила в коридор.
Разгневанная эльфийка бросилась за мной, но застыла на пороге комнаты, вспомнив о грязевой маске на своем лице. Ну и видок у нее был! Вся физиономия в темной смердящей каше, только вокруг глаз кожа чистая.
— Ну что же вы? Идемте! — с улыбкой махала я рукой, зовя эльфийку за собой и удаляясь по коридору.
Держась за дверной косяк, леда Элисандра смотрела мне вслед и рычала от ярости и бессилия.
Расчет оказался верным. В таком виде ни одна благородная эльфийка, ревностно заботящаяся о своей репутации, не позволит себе показаться на людях. Даже если сейчас она отправится мыться, я успею сбежать далеко-далеко.
— А знаете, — в приступе безрассудной самоуверенности решила я подразнить эту моралистку, — я действительно иду на свидание.
Язык мой — враг мой.
Взревев, ушастая поборница нравственности забыла о риске опозориться и рванула за мной по коридору.
Ой мамочки!
Испуганная, я пустилась наутек.
Ну, Варя! Ну, дура! Это же надо было так облажаться! Почти же получилось избавиться от пиявки. Кто, спрашивается, тянул тебя за язык!
Ругая себя последними словами, я бежала изо всех сил, пытаясь оторваться от хвоста. За мной разъяренной фурией неслась моя надзирательница. Я не оборачивалась, но слышала громкий топот ее ног и чувствовала гнилостный запах грязи на ее лице.
— А ну стой, негодница!
О-хо-хо, и долго она собирается меня преследовать?