Мои калифорнийские ночи

Джолос Анна

Проезжаю ещё немного и сворачиваю в первый же попавшийся карман. Выключаю трясущимися пальцами зажигание и обессиленно роняю голову на руль, закрывая ладонями мокрое от слёз лицо.

Потом вылезаю из машины, бреду к океану и опускаюсь на песок. Сворачиваюсь калачиком и слушаю шум воды. Меня заполняет поразительное по своей силе чувство безысходности и потери. Словно я вдруг лишилась того, без чего жить точно не смогу.

Мы потеряли друг друга.

И теперь это уже точно не игра.

Это просто

финал…

*********

Я лежу там на берегу до самого вечера. Рыдаю, судорожно втягивая воздух раненными лёгкими. Без конца прокручиваю в памяти наш полный отчаяния поцелуй, и мечтаю отмотать время на октябрь и начать всё заново.

Пропуская сквозь пальцы нагревшийся за день песок, думаю о том, как сильно люблю его…

И гадаю, что на самом деле испытывает ко мне он.

Ты разбил мне сердце, Рид Брукс, и теперь я не понимаю, что с этим делать…

Минуты сменяют часы. Я продрогла до самых косточек. Намокла и очень замёрзла. Уже на закате с трудом встаю на ноги и шаткой походкой направляюсь к машине.

Еду домой. Ставлю его автомобиль в гараж. Поднимаюсь наверх, игнорируя встревоженные лица отца и Грейс. Толкаю дверь его комнаты, захожу в ванную и отрешённо принимаю горячий душ, чтобы хоть как-то разогреть окоченевшее тело.

Потом долго стою у распахнутого окна. Поднимаю со стула аккуратно сложенную футболку. Тяну носом запах, который она до сих пор хранит и глотаю безостановочно катящиеся слёзы.

Снимаю полотенце, одеваю его футболку на себя и забираюсь в его постель.

Снова накатывает волна истерики. Сперва я плачу почти беззвучно, но потом рыдаю в голос, кусая подушку от той невыносимой боли, которую я ощущаю всем своим существом.

Мне плохо без него. Очень плохо.

Что-то безвозвратно сломалось там внутри…

В тот шестнадцатый день моего рождения, когда отчим надругался надо мной мне казалось, что самое страшное в моей жизни уже произошло…

Но господи, как же я заблуждалась…

Глава 87

Исайя

Утро моё начинается весьма неожиданно. Меня будит настойчивый звонок от начальника охраны. Он сообщает, что у ворот меня ждёт Бен Смит, отец Дженнифер.

Я с трудом поднимаюсь с кровати, умываю холодной водой изрядно помятое лицо и одеваю чистые шмотки.

Поторапливаю голую девицу убраться восвояси.

Чёрт, даже не помню как затащил в свою комнату нашу новую домработницу Элен. Кажется, вчера я был очень пьян, потому что подробностей шумной вечеринки и того, что происходило после — я, увы, не помню…

Бен отказался проходить в дом, а потому я отправляюсь за ворота. Вижу знакомый мне лексус, припаркованный через дорогу и направляюсь к нему. Отец

Джен стоит, оперевшись на крыло машины и смотрит в сторону побережья.

— Мистер, Смит, рад вас видеть, — протягиваю ему ладонь для рукопожатия.

— Добрый день, Исайя, — Бен здоровается со мной и улыбается. — Найдётся время? Мне нужно с тобой поговорить.

— Конечно! Я ничем не занят. Каникулы… Может, всё-таки пройдём в дом и выпьем по чашечке горячего кофе? — дружелюбно предлагаю я.

— Спасибо, Исайя, но нет, — ожидаемо не соглашается он. — Я как раз отобедал.

— Что ж, как пожелаете, — пожимаю плечами.

Лично я не отказался бы от дымящейся кружки рафа, приготовленного моей дорогой Камиллой. И от таблетки аспирина. Голова болит просто жутко.

— Как ты наверное догадался, я приехал поговорить насчёт своей дочери, — печально начинает он. На его лице моментально отражается печаль и растерянность.

Чутьё меня никогда не подводит. Плохи дела.

— Ну, вы в курсе: мои звонки и сообщения она игнорирует, — сухо изрекаю я, опуская на нос тёмные очки от армани. Солнце палит нещадно, август на пороге. — За прошедшие пару недель Дженнифер так и не вышла со мной на связь.

— Я не знаю, что делать, Исайя, — признаётся мужчина, внимательно вглядываясь в моё лицо. — Она толком не ест, не общается ни с кем… Заперлась в комнате и практически не выходит оттуда.

Мне крайне неприятно это слышать. Ведь то, что присходит с ней явно связано с отъездом Брукса.

— Я уже даже готов положить её в больницу. Она потеряла в весе и стала похожа на привидение. Мы с Грейс не знаем, как с ней бороться… Но её нужно вытаскивать из этого депрессивного состояния как можно скорее.

— И думаете, Дженнифер станет меня слушать? — качаю головой я. — Ваша дочь — самая упрямая девчонка на свете.

Бен тяжело вздыхает и кладёт руку мне на плечо.

— Ты ведь её лучший друг. Поговори с ней. Она прислушается к тебе.

Я печально смеюсь.

— Не та ситуация, Бен.

— Мы с Грейс были так рады, когда вы начали встречаться! — задумчиво произносит он.

Я молча киваю. Это действительно так. В доме Смитов я всегда был желанным гостем.

— Знаешь, мы думали Рид уедет и всё как-то само собой образуется.

— Я надеюсь так и будет. В отношении вашей дочери я настроен очень серьёзно.

Бен довольно улыбается.

— Даже после того, как увидел их целующимися на вокзале, — добавляю я, и он меняется в лице, сердито хмурится и на пару секунд закрывает глаза ладонью.

— Дженнифер ещё совсем юная. Не понимает, что творит, — смущаясь, оправдывает её поведение. — Но знаешь, Исайя, она всегда с такой теплотой говорит о тебе. И наблюдая за вами, я вижу, что ей хорошо с тобой. Ты любишь и уважаешь её.