Мои королевские дела
Шрифт:
Впечатление полного и бесповоротного хаоса усиливал парк, из которого дворец и торчал. Парк выглядел ощетинившимся и диковатым – буйная зелень, высокие раскидистые деревья и с трудом угадываемая планировка. «Но, возможно, это впечатление при взгляде издали», – подумал Сеня. Вблизи парк выглядел еще более лохматым и неухоженным. Деревья росли как попало, угрожающе раскидывая ветки, газоны поросли сорной травой. Розы одичали – цветы были мелкими, зато, правда, горели ярко-красным огнем. Но вряд ли кто решился бы полезть за ними в цепкие, колючие заросли.
Да,
Телеги стали огибать парк, Микола спрыгнул на повороте, пожелал удачного вечера и зашагал по дороге от дворца.
А телеги проехали вперед и остановились у левого крыла. Хотя крылом его можно было назвать с трудом, так, нагромождение стен, фантазия безумного архитектора.
Судя по запахам и по тому, что из распахнутых дверей выскочили поварята в белых высоких колпаках, здесь располагалась дворцовая кухня.
Поварята, готовые таскать и таскать, надрываясь, тяжелые корзины со съестными припасами, остановились в недоумении перед телегой.
Мерлин слез с телеги, Сеня – тоже. Возница пробурчал поварятам:
– Ну, забирайте то, что видите.
Мерлин сказал Сене:
– Идем за мной, провожу.
– А почему не с главного входа? – Сеня почему-то всегда считал, что короли ходят только через входы парадные. Видимо, плохо он историю знал.
– Если хочешь, иди с главного, – сказал Мерлин и махнул рукой вперед: – Туда, за угол, и вдоль. Увидишь крыльцо с колоннами, туда и иди. А я тут, тут ближе.
Сеня только пробормотал, устыдившись своих чрезмерных амбиций:
– Нет, я с вами.
Кухня была преогромная, из нескольких непонятно как расположенных комнат, к тому же все вокруг парило, дымило, коптило, шумело и бренчало. Повара покрикивали. Поварята суетились. Сеня бы потерялся тут моментально, если не Мерлин, который уверенно шел вперед. То есть, то сворачивал вправо, то влево, но куда-то они все же продвигались, потому что вскоре вышли в прохладный каменный коридор.
– Для кого они столько готовят? – удивился Сеня.
– Вечером коронация, – сказал Мерлин. – Все дворяне будут тут как тут.
– Но откуда они знают, что короля уже нашли?
Мерлин пожал плечами:
– Колокол же прозвонил. Большой Малый Динь.
Коронация! Ему, Сене, на голову наденут корону! Интересно, а у корон есть размеры? Голова у Сени была не очень-то большая. То есть, скорее, маленькая. Ну, в общем, не то чтобы маленькая, но она соответствовала его тщедушному тельцу. И Сеня забеспокоился, что корона ему окажется так велика, что когда его будут короновать, голова сквозь нее проскользнет и корона окажется на шее, как воротник. «Интересно, подумал Сеня, – а…»
– А у предыдущего короля была большая голова? – спросил он Мерлина.
Они входили в маленькую башенку, где была винтовая лестница. Мерлин обернулся и ответил:
– Шестидесят
– Да? – эта цифра Сене ни о чем не говорила. Он покупал шапки не глядя на размеры, просто примерял, как подойдет. Но шестьдесят, это похоже, очень много для головы. У Сени, наверное, всего сорок.
– У тебя, – Мерлин снова обернулся – он взбирался по ступенькам впереди Сени, – думаю, пятьдесят семь.
– Правда? – поразился Сеня. И подумал, что Мерлин, наверное, спец по головам. Или по коронам. Он спросил: – И вы так, на глаз опередляете?
– Хороший был бы я шляпник, если бы не мог размер головы на глаз определить.
– А вы шляпник? – удивился Сеня. Ему-то казалось, что Мерлин – это и есть профессия Мерлина.
– Каждый друид, – ответствовал Мерлин, – должен уметь сам сшить себе колпак. Потому что колпаки, они как перчатки, постоянно теряются, изнашиваются, опаляются пламенем и прочее…
Сеня подумал, что перчатки на обязательно опаляются пламенем (если это, конечно, не перчатки пожарного), но промолчал.
– Поэтому, – продолжал Мерлин, – каждый волшебник немного шляпник… Как и, впрочем, каждый шляпник немного волшебник.
– Да? – с сомнением сказал Сеня.
– Головной убор, – важно сказал старик, – может совершенно изменить лицо человека. А значит, и его поведение.
Сеня подумал, что это действительно может быть так. Особенно если головной убор – корона.
Но сказал о другом:
– Но вы же могли бы заказать кому-нибудь сшить себе колпак.
– Вот еще! – хмыкнул Мерлин.
Они поднялись наконец на второй этаж и вышли в широкий и длинный коридор, с потолка которого хрустальными гроздьями свисали огромные люстры. Прошли мимо нескольких разномастных дверей – то изящных резных, то из толстых досок и оббитых железом, то витражных (что изображалось на этих витражах, было совершенно непонятно – то ли мастер был не способен изобразить что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее хоть что-нибудь, то ли, наоборот, был чертовски талантлив, перегнал свой век и дошел до абстрактной живописи, в которой по степени абстрактности дал фору самому Пикассо. Хотя какой в этой стране был век, это еще неизвестно. Но судя по общему развитию, можно было бы предположить, что до технической революции им еще топать и топать. По их неровным и бандитским дорогам).
Мерлин толкнул одну из простых деревянных, выкрашенных белой краской дверей, сказал, заходя:
– Твоя спальня, Ваше Величество.
Они зашли в большую квадратную залу с окнами во всю противоположную двери стену. Да, спальня была – сказать большой, это не сказать ничего – она была размером с… пожалуй, с небольшую дачку. Хочешь – бегай, хочешь – на велосипеде катайся.
Но ожидалось, что в ней всего лишь будут спать: у стены на возвышении стояла кровать с голубым бархатным расшитым золотыми королевскими лилиями балдахином. Бахрома с края балдахина была оторвана и свисала дохлой золотистой змейкой, а в центре полога была продрана дыра.