Мои крылья – твои крылья
Шрифт:
– Если бы у меня был ученик, ему было бы сейчас примерно столько, сколько Линосу, – ответил Исао. – И это скорее мне стоит его благодарить.
Венг умолк,и дальше мы пошли в тишине, так что ме представился широкий простор для самоедства и вытягивания собственного хвоста. Творец. Ну почему прo это ученичество мне попадалось только упоминание вскользь и я не сообразила, насколько это может быть важно?! Так хорошо шли, надо же было со своими глупыми вопросами полезть. Да ещё, как назло, ни одного подходящего повода завести новый разговор…
Немного успокоилась и отвлеклась я только в лавке, куда мы
наконец
«мелочь рогатую». Пока я от возмущения не могла подобрать приличных слов, невозмутимый венг ответил, что у него возникла необходимость в некоторых покупках, но , если многоуважаемый демор не желает ничего продавать, мы можем зайти к некоему лысту. озяин лавки тут же переключился на ругань в адрес третьего лица и его товаров, а меня Исао слегка подтолкнул в поясницу, направляя в глубину тёмного захламлённого помещения. И вскоре я уже забыла и о старом вредном деморе,и о грубостях в адрес несчаcтого венга,и даже о самом этом венге.
Наверное, все кофейные лавки деморов похожи друг на друга. Там действительно продают кофе и всё для его приготовления, а еще – множество других вещей, которые постороннему сложно ожидать встретить в таком месте. При небольшой доле везения здесь можно найти вообще всё, что может прийти в голову…
Детство. Мне пять, еще жив дед. Дед дружит с медником, хозяином кофейной лавки в нашем городке. Я не задумываюсь о том, что им обоим хорошо за сотню, зову старого Еспера «дед Епей», а его лавка для меня – сокровищница настоящего сказочного колдуна. Старики садятся у входа в лавку на расстеленный прямо на земле ковёр, под древней необъятной тракирой с узловатыми ветками и густой кроной, затеняющей добрую половину улицы. Лавка аккуратно пристроена к толстому стволу дерева,и Еспер каждый раз, выходя, дружески хлопает пo наростам на коре, словно по плечу старого друга.
Старики сидят, разговаривая свои скучные взрослые разговоры, а я чувствую себя кладоискателем.
Пыльная,тёмная лавка, в которой можно найти что угодно.
Медовые сладости в витрине у прилавка, конечно, манят
сильнее всего, но я точно знаю, что перед уходом дед пей обязательно даст мне что-то самое вкусное, поэтому пользуюсь возможностью покопаться в сокровищах. Дорогие, блестящие, красивые и новые вещи в витринах мне совсем не интересны – они или слишком новые, или слишком обычные,или слишком скучные в своей чистоте. Разной формы сосуды для приготовления кофе – конические конгры, пузатые круглые сабары и моксы и еще десяток других видов, разные печки и подставки, изящные сервизы и другая посуда вплоть до сковородок, статуэтки и украшения… Ярко, красиво, но не для ребёнка. А вот ящики со старьём, содержимого которых не помнит и сам хозяин, это мои личные шкатулки с чудесами.
Никогда не знаешь,что попадётся в следующий раз, словно там собираются забытые и потерянные вещи со всего лепестка.
У нас договорённость: я могу взять что-то одно, а про всё остальное, что покажется интересным, дед Епей расскажет историю. Она может оказаться совсем короткой и скучной, а может – захватывающей сказкой. И я каждый раз очень придирчиво выбираю, надеясь угадать самую длинную и самую увлекательную.
Старая,
Одинокие нарожники с навсегда утрачеными парами. Гребни и жутковатого вида щипцы, которые попадаются мне с завидным постоянством и которых я очень боюсь . Книги, самые разные, от адресного справочника десятилетней давности до поваренных книг столетней и от свежего рекламного буклета до сборника сказок с картинками...
С тех пор я точно знала, как и чем пахнет время. Пылью, кофе, медью, книгами и старым тёмным деревом грубо сколоченных ящиков со всяческим барахлом.
– Айола, что с тобой?
– Из воспоминаний меня выдерул откровенно встревоженный голос венга.
Я с удивлением нашла себя сидящей на коленях в самом дальнем и захламлённом углу лавки, у старого ящика, сжимающей в руках кривобокую, потемневшую от времени медную конгру с глубокой вмятиной на боку и обломанной ручкой. И, всхлипнув, сообразила, что не просто сижу – плачу!
Исао стоял рядом на одном колене, тяжёлая смуглая ладонь лежала у меня на плече. С трудом поборов порыв податься к нему ближе, уткнуться лицом в грудь и всласть выплакаться, я некрасиво утёрлась рукавом, вернула медный хлам на место и пробормотала смущённо:
– Извини, я просто… Всё в порядке, сейчас найдём всё нужное.
Венг встал и протянул мне руку, и я не стала отказываться от помощи, ухватилась за предложенную ладонь. Опять шмыгнула носом, но задуматься о поисках туалета и салфеток не успела, Исао дал мне платок. Белый,идеально чистый, аккурато сложенный.
Интересно, он сам ими вообще не пользуется, только носит в кармане на случай , если придётся кого-то утешать, и каждый вечер меняет? Потому что иначе объяснить эту магию невозможно: если я таскаю с собой платок, он через день превращается в комковатую тряпочку, даже если не используется по назначению.
– Спасибо, - пробормотала смущённо, аккуратно вытирая глаза.
– Точно всё в порядке?
– хмурясь, спросил Исао.
– Ну так, – пробормотала я и неопределённо пожала плечами.
– Просто вспомнилось ... всякое. Детство, дедушка…
– Хех. Сколько живу в Сердцевине, а и тут такого не видел! –
прервал наше уединение хозяин лавки.
Исао вскинулся, одновременно взял меня за плечо и слегка подвинул, убирая с линии возможной атаки и прикрывая от опасности. Похоже, у него это устойчивый рефлекс.
Судя по тому, как расслабленно демор стоял, привалившись плечом к стеллажу, наблюдал он за нами давно. И ладно я не заметила его приближения, нo и для венга с его опытом это, похоже, оказалось неожиданностью, иначе вряд ли он отреагировал бы так остро.
– М-да. Не видел, – повторил демор, окинув нас обoих насмешливым взглядом.
– Удивил, бескрылый, а меня давно никто не удивлял!
– Чем?
– вставила я, с любопытством выглядывая из-за венга.
Предположение возниклo, но всё равно решила спросить.