Мои малиновки

Вересковый склон, прогретый за день, пах медом. Высокое стеклянное небо, голубое в зените и сиреневое на горизонте, изогнулось цирковым куполом, а может, триумфальной аркой. Там — истинные цель и смысл. Ничего нет, кроме неба.

Так подумала Трис.

— Херня это ваше небо, — сказала Кейт, растягиваясь на склоне и подкладывая под голову свернутую куртку. — Я так считаю: дайте мне что-нибудь прочное под жопу и поспать.

Ниже, над самым горизонтом, вытянулись розово-фиолетовые от закатного света облака.

— Эй, — Джин недовольно толкнула ее локтем в бок. — Мы поминаем вообще-то!

— А хоть дрочите, только не мешайте… — Кейт нарочито

Джин недовольно посмотрела на бывшую ведомую Трис.

— Ну ладно, — командир эскадрильи достала из планшета на поясе фляжку из голубовато-прозрачной пластмассы. — Давайте, дамы.

Жанна придвинулась ближе, протянула такой же пластиковый стаканчик. Кейт неохотно последовала ее примеру. Джин, известная поклонница гарнизонных традиций, плеснула каждой немного, а еще немного — в стакан, отдельно стоящий на земле. Трис смотрела зачарованно. Живой родниковой водой показалась ей огненная влага.

— Пусть-небо-примет-тебя-сестра, — отбарабанила Джин, сложив руки в молитвенном жесте. — Помоги-шестым-чувством-тем-кто-продолжает-бой. Аминь.

Они выпили, Жанна закашлялась. Хотя она была ровесницей прочих — тринадцать лет — но записалась во флот всего несколько месяцев назад и еще не успела привыкнуть.

Джин подняла «ничейный» стакан и опрокинула его на землю — здесь даже вечером жарко, что не впитается, быстро испарится. В серебряных каплях отразилась вспышка сигнальной ракеты, которая взлетела на восточном горизонте, отчеркнув небосклон белым дымным столбом.

Пора улетать.

— Трис… — вдруг всхлипнула Жанна и принялась тереть глаза.

Кейт отвернулась и закинула руки за голову.

— Дура! — ожесточенно сказала она. — Без нее лучше.

Трис поцеловала ее в щеку на прощание — Кейт вздрогнула, открыла глаза. Выпрямилась, ловя зрачками невидный образ. Ее шестое чувство — одно из лучших во всей дивизии.

«Простите меня», — сказала Трис. Но этого даже Кейт услышать не могла.

И Трис полетела наверх, к облакам — похожим на рыбьи хребты кучевым, натянутым, словно струны, слоистым — которые так часто пронзала на своем истребителе.

Война обещала стать вечной.

Лет до десяти Трис была девочка как девочка. Школа, онлайн-игры, мальчики, сериалы, смутные мечты то об участии в экспедиции к Плутону (полет продлится пятнадцать лет в одну сторону, набирают подростков, отборы займут три года, надо записываться сейчас), то о карьере топ-модели. Учебники физики, отложенные после третьей страницы, и занятия фитнесом — эти продержались дольше, потому что фитнес все-таки входил в школьную программу, а физику уже сто лет как признали специальной наукой, — а также тысячи тысяч прочих чепуховин-ерундовин, которые начинаешь ценить только после того, как теряешь.

А потом стала война.

Это был шок. С последнего удара по Манхэттену прошло больше полувека, никто и не думал, что такое может повториться… Начиналось все буднично, конечно. Трис пропустила монорельс, опоздала в школу, а, когда прибежала, во дворе бурлила толпа: учителя уже вывели классы во двор, но бомбоубежище оказалось закрыто — там хранили старые тренажеры из спортзала — и все ждали, когда отыщут ключ. Страшно не было; было нервно и весело. Начало зимы: пар вылетал изо рта и качался в воздухе пушистыми кляксами. Трис помнила, что Кейн показывал ей со своего наладонника новостные ленты. И даже помнила один заголовок: «Провокация Голливуда! Пришельцы в небе Австралии —

Кейн не очень-то верил в пришельцев, вот и выбрал из многоголосых воплей то, что ему подходило. Правительство страны, где жили Трис и ее родители, в пришельцев поверило. А муниципалитет Глен Ридж, куда она ездила в школу, поверил в пришельцев так сильно, что даже объявил воздушную тревогу — это когда VOA опубликовал сообщение, что загадочные корабли-лодочки видели в небе над Восточным побережьем.

За объявление тревоги следовало благодарить мэра Томпсона, которого потом сместили. Он оказался в меньшинстве: большинство считало, что в новом веке ни один интернет-канал не отличишь от другого, и даже «Голос Америки», вроде как правительственный, ничем не лучше многочисленных «сенсационных» сайтов. Да что там, многие и в пришельцев не поверили, даже когда показали руины Манхэттена. Как прокомментировал телеведущий-южанин, «после всех провокаций Голливуда это должно было случиться». Три четверти населения так все и восприняло: еще одна утка, кря-кря.

Но благодаря Томпсону в то утро дети спрятались в убежище, и никто из них не получил серьезной дозы. С другой стороны, радиация сюда почти и не дошла…

Родители Трис, которые работали в больнице в Оринже, пострадали чуть сильнее. Пока они лежали в госпитале, Трис жила у Денизы, своей школьной подруги (мама договорилась с ее мамой по телефону), а когда выписались, сразу увезли Трис подальше на Запад. Дом как-то странно продали, по контракту. Не получили за него почти никаких денег: цены на недвижимость тогда упали почти до нуля, в новостях говорили, что «биржи не открылись в понедельник утром».

Трис впервые ощутила войну, когда они остановились около Тако-Беллз: было часов девять утра, а забегаловка оказалась закрытой. Даже жалюзи опущены.

Они проехали чуть дальше по дороге. Отец долго стучался в мотель с выключенной цифровой вывеской, и хозяйка дала кофе с молоком для Трис. Они с мамой пили этот кофе, сидя на заднем сиденье. В дом их не пустили: хозяйка боялась какой-то паники.

Но паники на дорогах не случилось. Отец сказал, это из-за обращения Президента и оттого, что создали Шестой флот.

Вот именно из-за Шестого флота Трис и увозили в спешке на другой конец страны. ООН объявила об инициативе: набирать туда всех с пси-способностями — в том числе и подростков начиная с двенадцати лет. Президент инициативу поддержал. Говорил, что это «временная мера, вызванная требованиями безопасности всего человечества. Юные герои, которые согласятся рискнуть своей жизнью…» Обещалась повышенная оплата, признание юридической дееспособности и всяческие льготы.

Трис было только одиннадцать с половиной. Отец, имевший степень политолога, но по специальности не работавший, считал, что если дело с Врагами — тогда их уже стали называть так — затянется, то скоро призыв добровольцев с усиленным «шестым чувством» сменится психологическим давлением, а там и мобилизацией. Может быть, подростков лет до пятнадцати это не коснется, но рисковать мистер Робинз [1] не хотел. «Да и вообще, — сказал отец, — вблизи крупных городов теперь небезопасно».