Мои миры, твое отчаяние. Танец 1
Шрифт:
Старый моряк помахал мальчику рукой и пошел вперед.
— Извините, пожалуйста! Как ваше имя? — закричал вслед Гарри.
— Мариус! — зычно ответил капитан.
Мальчик прошел по палубе вперед, пока не увидел лестницу, по которой он уже спускался с Ремусом. Он быстро нашел свою каюту и вошел в помещение. Гарри выглядел взъерошенным. Местами его одежда была мокрой.
— Где ты был? — насмешливо поинтересовался на английском Максим.
— Разговаривал с капитаном, — ответил Гарри. — Нам меньше часа осталось до прибытия. Но там, похоже, начинается буря.
Маркус грустно вздохнул.
— И так каждый год. Буря настигает нас рано или поздно. Это, наверне, проклятие какое–то! — воскликнул он.
Его брат только кивнул. Конрад потянулся на постели и предложил:
— Давайте переодеваться, что ли.
Гарри достал из сундука мундир, наложил на него несколько разглаживающих заклинаний. После покрутил в руках форму, скептически разглядывая ее и, оставшись довольным ее состоянием, оделся.
— Тело тебе тут разработают и накачают, — меланхолично заметил Маркус.
Поттер мгновенно покраснел. Он понимал,
Парни еще какое–то время проболтали ни о чем, пока корабль не остановился и звучный голос не разнесся над кораблем:
— Все на землю! Прибыли! Пора учиться, салаги!
Когда Гарри проходил мимо капитана, то заметил у него в руках большой рупор. Блек хитро подмигнул мальчику. Гарри улыбнулся, помахал ему рукой и спустился на землю. Впереди возвышалась высокая гора, а из нее был выточен огромный замок. Мальчик не смог сдержать восхищенного возгласа.
Глава 17. Добро пожаловать в Дурмстранг!
Гарри пораженно смотрел вперед. Сначала было сложно понять, где же кончается гора и начинается замок. Они были едины. Гарри насчитал три башни и девять этажей. Вверх, к школе, вела широкая горная дорога, на всякий случай обнесенная со стороны обрыва веревочным ограждением. С другой стороны от горы начинался густой лес.
Гарри сошел с пристани и двинулся за всей толпой, постоянно крутя головой из стороны в сторону. Мальчик удивлялся тому, как все спокойно шли. Никто никуда не спешил, не толкался, не толпился, не обгонял. Среди этой несколько флегматичной толпы очень выделялись первокурсники. Они постоянно спотыкались о свои посохи, крутились, шли то медленнее, то быстрей, поднимали голову вверх, глядя, далеко ли осталось до замка. Гарри был точно таким же, хотя всеми силами старался выглядеть спокойным и чинным. Но его постоянно охватывало то желание поскорее попасть в школу, то страх оказаться в Дурмстранге и показать себя не с самой лучшей стороны.
Еще одной странностью толпы было общение на смеси языков. Предложение могло начинаться на русском, а заканчиваться на английском. Это совершенно никого не удивляло, возможно, если только производило впечатление на тех же первокурсников. Гарри еще раз поднял голову вверх и с облегчением заметил, что до черных ворот замка осталось совсем немного. Море позади свирепствовало, и холодный ветер буквально пронизывал. Конечно же, Гарри читал о том, что Дурмстранг находится в северных широтах и особого тепла ожидать тут не приходится, но все же он не рассчитывал на то, что начнет мерзнуть практически сразу. Это немного напрягало. Слишком уж на многое он не рассчитывал. Сидя в далекой и солнечной Англии, казалось, что море по колено и ему все удастся. Вот так вот, с лету. Без всяких проблем и затруднений. Раз — и он найдет друзей. Два — и он обретет себя. Именно в такой последовательности. Но Гарри чувствовал себя все более одиноким. Первокурсники старились сбиться в кучки по своей принадлежности к определенной стране. Гарри же был единственным англичанином. Его язык не был тут особенно популярным, а запас слов из других языков был достаточно скуден, чтобы казаться интересным собеседником. Хотя какой тут интерес. Тут хотя бы для того, чтобы показаться адекватным, нужно приложить максимум усилий, и выжать из своего мозга все знания о спряжениях, склонениях, нужных окончаниях. Русский язык казался какой–то изощренной пыткой. Мальчик совершенно не мог понять, для чего существует столько нюансов. Почему у каждого слова должен быть свой род? С числом все понятно. Оно есть везде. Но падежи! Зачем их–то так много! Определенно русский язык придумывал какой–нибудь зловредный Темный лорд, зная, что в далеком будущем один английский одиннадцатилетний студент Дурмстранга будет биться головой обо все твердые предметы в тщетных попытках постижения чужого языка с совершенно незнакомыми ему буквами. Все, что ему хотелось, — это преодолеть барьер непонимания. Иметь возможность совершенно свободно подойти к любой кучке ребят и заговорить с ними. Конечно же, старшекурсники свободно понимали все языки, но интересно ли было бы им говорить с ребенком? Скорее всего, нет. Да, Гарри был определенно старше всех своих сверстников, он по–иному смотрел на жизнь и все ее явления. У него не было розовых очков. Он, казалось бы, с самого рождения был лишен даже капли оптимизма. Все его взгляды на будущее были очень мрачные и, к сожалению, часто реалистичные. Но кому есть дело до его взглядов? Мальчики интересуются девочками и квиддичем, девочки же интересуются журналами мод, мечтами о принцах и собственным хорошим видом. Гарри маловероятно мог бы поддержать разговор с ними. Конечно же, те интересы были весьма утрированными, но они выражали обобщенную действительность. У мальчика не было ни с кем ни общих знакомых, ни общих увлечений. Возможно, со временем у Гарри и появились бы люди, с которыми он смог бы вести сложные серьезные беседы, и те, с кем можно было бы просто шутить и разговаривать ни о чем. Но сейчас, именно в этот момент, мальчика накрывало чувство безумного одиночества. В Хогвартсе сейчас были Уизли. Они не являлись его друзьями, но они были близкими ему людьми, некими далекими родственниками. И в Хогвартсе был Снейп. Человек с острой нелюбовью к нему. Но это было не столь важным. Гарри успел к нему привыкнуть. Это было странно. К Дурслям он не смог привыкнуть за все свои десять лет. А к нему смог. Всего лишь за один год. Возможно, потому, что он был мостиком к его настоящим родителям, с их плюсами и минусами. Слушая его очередное: «Поттер, вы так
— Первокурсники, останьтесь! — прогремел голос. — Все остальные двигайтесь в Трапезный зал. Нечего тут мешаться.
Гарри вздрогнул. Он даже не заметил, как за собственной рефлексией оказался перед дверями замка. Огромными, массивными, с выгравированным гербом школы. Видимо, мальчик пришел в себя только тогда, когда этот странный мужчина с козлиной бородкой заговорил на английском. Он повторял каждую фразу три раза на разных языках.
— Добро пожаловать в Дурмстранг! Меня зовут Игорь Каркаров. Я буду вашим директором, так что надеюсь, что ваше уважение будет само собой разумеющимся явлением. Девиз нашей школы: «Aut disce, aut discede!», что переводится как или учись, или уходи. От вас потребуется максимально прилагать усилия. Наша школа соединила в себе лучшие знания Востока и Запада. Как вы видите, даже на гербе название школы написано на разных языках. В Дурмстранге существует деление на два факультета — это факультет Запада и факультет Востока. Принадлежность к определенному факультету будет влиять на вашу программу обучения. Перед тем, как мы войдем в этот замок, я хочу, чтобы вы внимательно послушали то, что я вам скажу. Маги Востока исконно были созидателями. Они всегда стремились быть ближе к природе. Даже слово культура у них понималось как украшение. Они не стремились подчинить все окружающее. Они искали компромиссы. И идеально справлялись с этим. Маги Востока становятся отличными бойцами и целителями, так же они прекрасные исследователи. Маги Запада всегда стремились все подстроить под себя. Культура в их понимании — это возделывание. Они обладают изворотливостью и хитростью. Западники опираются на логику и аналитический разум. Они становятся превосходными политиками и консулами. Такие маги так же прекрасные аналитики и стратеги. Это только вершина айсберга, о котором я вам поведал. Не значит, что если вы попали на факультет Западной магии, то никогда не сможете стать целителем. Или если вы обучаетесь на Восточном факультете, то путь на политическую арену вам заказан. Церемония распределения поможет вам осознать свой потенциал в том или ином направлении.
Каркаров перевел дыхание, немного подернул плечами. Все успели уже замерзнуть. Ветер был действительно пронизывающим, а дождь хоть и мелким, но достаточно «колючим».
— Сейчас вы все пойдете вместе со мной в зал распределения. Не волнуйтесь. Никто еще не умирал во время этой церемонии. Но в любом случае, корабль еще никуда не уплыл, и вы еще можете вернуться домой, — усмехнулся Каркаров.
Никто из детей не пошевелился. Директор хмыкнул и повел всех за собой. Первое помещение, в которое они вошли, оказалось огромным залом с множеством факелов на стенах. На потолке висели огромные люстры с множеством свечей в них. Пол был выложен каменной плиткой желтых и черных цветов. Мальчик внимательней рассмотрел рисунок и понял, что это огромное солнце в совершенно черном небе. Местами Гарри заметил отдельные плитки желтого цвета. По–видимому, они символизировали звезды. Вдоль по стенам стояли небольшие позолоченные скамьи.
Каркаров толкнул следующую дверь и все проследовали за ним дальше. Они попали в большую комнату с множеством лестниц, различных по форме и размеру. Некоторые были спирально закручены и уходили вверх под причудливыми углами. Другие были прямыми и широкими. Видимо, они являлись основными в этом замке.
За следующей дверью оказывается огромный коридор освещенный люстрами со свечами. Откуда–то издалека разносился гул. Скорее всего, там сейчас находились все остальные ученики. Первокурсники судорожно вздыхали и переглядывались. Гарри тоже нервничал. Не смотря на то, что посох находился в холщовом чехле, он так и норовил выскочить из запотевших рук. Сундук же постоянно тянул вниз, и держать его уже не было никакой мочи. Очки сползали с носа, и постоянно приходилось запрокидывать голову назад и ловить их. Тяжелый вздох вырвался помимо воли. Каркаров оглянулся назад и улыбнулся Поттеру. В этой улыбке не было чего–то доброго или отеческого. Скорее, она была снисходительной, говорящей: «То ли еще будет».
— Сейчас вы будете входить в эту комнату друг за другом с интервалом где–то в одну минуту между каждым человеком. За временем я буду следить лично. Подпишите ваши вещи и оставьте тут. Домовые сами разнесут их по комнатам, когда вас разместят.
Гарри достал палочку из остролиста и осторожно трансфигурировал декор крышки сундука так, чтобы на ней появились его имя и фамилия. Он критически посмотрел на свое творение, подумав немного, изменил букву H так, чтобы ее обвивала змейка. Потом положил на сундук посох и привязал его к нему заклинанием. Гарри удивился тишине позади него. Он повернулся к ребятам, которые удивленно смотрели на Поттера. Все держали в руках пергаменты и перья, некоторые перьевые ручки. Девочка–цыганка примотала свой посох к сундуку цветной шалью и заколкой приколола поверх платок со своими символами и теперь по–турецки сидела на полу, меланхолично наблюдая за другими. Каркаров кашлянул, выводя всех из некоторого ступора. Перья зашуршали о пергамент и все поспешили подойти поближе к двери в зал распределения.