Мои миры, твое отчаяние. Танец 2
Шрифт:
Поттер со звоном опустил чашку на стол и резко встал со своего места.
— Ведете себя, как будто ничего не произошло. Я не ожидал, что вы способны так быстро забывать и прощать. Особенно со стороны Эдвина это стало для меня открытием.
Мальчик подхватил свои вещи и чуть ли не бегом бросился из Трапезного зала. Держать зло на Грегоровича всю жизнь он не собирался, но вот так просто, на следующее же утро вести себя, как ни в чем не бывало, Гарри тоже не мог. Слишком много нервов потрепал Глас, посеяв сомнения относительно каждого из своего окружения.
— Постой, —
— Что тебе нужно? — ответил мальчик резко, сейчас злость буквально клокотала в нем.
— Поговорить, — сдержанно произнес Грегорович. — Они ни в чем не виноваты. Ребята не помнят, что произошло вчера. Я… я стер им память.
Гарри резко развернулся к нему и, преодолев несколько ступеней, схватил мальчика за грудки.
— Что ты сделал? Ну–ка повтори…
— Стер им память, — ни один мускул на лице Альберта не дрогнул.
Поттер отпустил его и разочарованно покачал головой.
— Это отвратительный и трусливый поступок.
Грегорович согласно кивнул.
— Так и есть. Можешь им еще раз рассказать о том, что я являюсь Гласом. Но, пожалуйста, обойдись на этот раз без Сыворотки. Вчера они услышали слишком много из того, что им не положено знать.
— Подобное не является поводом…
— За это убивают, — Гарри был прерван жестким тоном Альберта. — Я не умаляю своей вины в содеянном, но есть граница, за которую перешагивать нельзя. А вы вчера это сделали. Никому не стоит знать о роде моей матери и о том, чьей памятью я обладаю. Это не принесет ничего, кроме лишних проблем.
От такого Альберта веяло опасностью и страхом. Эта необычная смесь будоражила кровь Гарри, захотелось прикоснуться к нему и выпить эти эмоции до конца, без остатка, чтобы погасить собственную ярость и злость.
Видимо, что–то такое проступило в нем, что Грегорович начал пятиться спиной и едва не упал, но вовремя схватился за перила.
— Как ты смог стереть память Эдвину, он носит серьги–артефакты, которые не позволяют сделать подобного?
— Они снимаются, — пробормотал Альберт. — Очень легко снимаются…
Гарри спустился еще на одну ступеньку.
— Почему же ты оставил воспоминания мне?
Грегорович посмотрел ему в глаза.
— Потому, что ты доверял мне свои тайны, и я уверен, что ты не используешь, то, что узнал, против меня.
По коридорам прокатился звон, возвещающий о том, что до начала занятий осталось десять минут.
— Мы поговорим позже об этом, — пообещал Гарри. — Тогда, когда нам никто не сможет помешать.
Альберт согласно кивнул и поспешил вниз. Видимо, он надеялся еще перехватить Эрстеда у Трапезного зала. Даже если тот забыл вчерашнее, то Грегорович помнил все. Как можно спокойно находиться рядом с человеком, который накануне причинил тебе так много боли? Гарри не знал… Несмотря на то, что он наконец–то получил все ответы, на душе легче не стало.
Глава 41. Сомнения
Гарри сидел на кровати,
До отбоя оставалось еще три часа, Поттер совершенно не представлял, чем себя занять. Даже самые скучные домашние задания были сделаны. Гарри было все равно, чем заняться, лишь бы навязчивые мысли перестали лезть в голову.
Альберт всегда казался ему умнее и рациональнее их всех. Гарри никогда даже не мог предположить, что именно он окажется источником проблем. Нужно было что–то делать, но что конкретно — мальчик не знал. На душе было множество противоречивых чувств. Иногда Гарри ловил себя на мысли, что сожалеет о том, что Альберт не стер ему воспоминания. Сейчас не было бы этих душевных мук и переживаний. Правда, тогда он снова начал бы искать Глас и рано или поздно докопался бы до истины.
Рассказывать ребятам правду не имело никакого смысла. По крайней мере, сейчас. Гарри было необходимо для начала определить свою позицию относительно произошедшего, а потом уже впутывать в это все кого–то еще.
— С такими друзьями врагов не надо, — пробормотал он.
Гримм улегся на спину и начал перебирать лапами в воздухе, при этом тихо поскуливая. Видимо, это как–то развлекало его.
Поттер подошел к комоду и достал из нижнего ящика несколько пакетиков с конфетами. А потом его взгляд зацепился за отцовскую мантию–невидимку.
Мальчик осторожно извлек ее и покосился на Гримма, который теперь ползал на спине по полу.
— Сириус, перестань вести себя как собака. Будь человеком! — на недоуменный взгляд пса мальчик пояснил. — Обратись в человека, мне нужно кое–что с тобой обсудить. Я наложу на дверь несколько запирающих и заглушающих заклинаний, но на всякий случай ты набросишь на себя мантию–невидимку.
Блэк тут же принял свой нормальный облик и довольно улыбнулся.
— Отличная идея, жаль, что она не пришла к тебе раньше в голову. Мы бы могли чаще общаться, и я бы чувствовал себя свободнее.
Гарри, убедившись в действенности наложенных чар, уселся на кровать рядом с Блэком и протянул ему пакетик с конфетами.
— Мне очень нужен совет, — мальчик подпер рукой подбородок. — Но кроме тебя, больше не у кого спросить, только для начала пообещай, что не побежишь тут же мстить за меня.
Мужчина обеспокоенно высунул голову из–под мантии.
— Снейп? — спросил он.
Почему–то все были уверенны, что зельевар — самое страшное, что только могло приключиться с ним! Это было так смешно! Воображение Гарри подбросило ему картинку: израненный, в порванной одежде он возвращается после битвы с Волдемортом и стройный хор голосов с волнением интересуется у него: «Снейп?».