Мои первые «полосатые» (др. перевод)

Вильде Эдуард

— Ну, конечно, во всем повинен твой сорванец, кладовщик! Надеюсь, ты как следует выпорешь его!

Это повеленье отец обещал исполнить в точности.

И

вот мы, окруженные толпой, покидаем место катастрофы: я в роли жалкого пленника едва поспеваю за отцом и матерью, а барчука, закутанного в наскоро собранные отовсюду платки и шали, несет на руках камердинер. Позднее я услышал, что молодого барина тотчас же отнесли в горячую ванну, оттуда в постель под теплые одеяла, а кучер тем временем мчался в город за доктором. Меня же ожидало военное судилище, и за суровым судом, который был глух к каким бы то ни было оправданиям, последовало тяжкое, позорное наказание.

До этого меня наказывала одна мать — нежно

и изредка, как обычно наказывают первого и единственного ребенка; она еще никогда не била меня по голому телу. Сегодня же я попал в руки к отцу, и у меня волосы встали дыбом от одних только его приготовлений. С улицы принесли внушительный пучок розог и в доме растворили окна, чтобы мои вопли доносились до господского дома, затем с меня сдернули мокрые штаны. Чем все это кончилось, об этом, о читатель, разреши скромно умолчать и довольствуйся тем, что я жалобно шепну тебе на ухо: «От отца мне достались сегодня мои первые „полосатые“. Теплые штаны в красную полоску!»

1904