Мои покойные жёны
Шрифт:
— Это ложь!
— Вы сами нам это говорили.
— Что, если так?
— И поехали по дороге, проходящей мимо «Кожаного сапога». — Голос и взгляд Брюса становились все более гипнотическими. — По пути туда, когда уже начинало темнеть, вы увидели Милдред Лайонс, идущую через поле для гольфа. Тогда вы остановили машину и вышли. Вы дождались ее и схватили… — Брюс изобразил это жестом. — Где? Не на пляже, как я думал. Пляж галечный, и хотя там есть песчаные участки, но не с таким белым песком, как на ее лице и на моем платке, когда я вытер ее лицо. Где можно найти
Берил вскрикнула. Деннис Фостер прижал голову девушки к своей груди, не давая ей смотреть. Хорас Читтеринг позади обоих утратил дар речи.
— Вы положили тело, — продолжал голос Брюса, — на заднее сиденье автомобиля, поехали в «Кожаный сапог» и подсунули бедняжку мне — кому же еще? Я ушел плавать, и вы могли видеть меня на пляже. Но вы сделали одну скверную ошибку. Или вам просто не повезло?
Держа руку за спиной, Брюс сделал шаг вперед.
— О чем вы?
— Помните — ее лицо было испачкано сырым песком?
— Ну?
— Я вытер его и могу поклясться, как и Деннис, что лицо женщины было абсолютно чистым, когда мы поместили ее… куда?
Еще один шаг вперед. Но нож зашевелился снова.
— Скажите сами!
— В ту же чертову машину, которая привезла ее к отелю. Но это вас погубило.
— Неужели?
— Я обратил внимание — и старый маэстро сказал, что Деннис тоже это заметил, — на крупицы песка на красной обивке в том месте, где ее касались лоб и щека Милдред Лайонс. Но песчинки не могли появиться там тогда. Значит, они появились, когда вы вели машину к отелю с телом внутри.
Еще один шаг вперед…
Краем глаза Деннис видел движение цветастой ткани и коричневого пальто. Дафни, выглядевшая оглушенной, подползла на коленях по мокрому полу к грубой каменной стене и пыталась подняться на ноги. Она обращала на Роджера Бьюли и Брюса Рэнсома не больше внимания, чем они на нее. Их голоса звучали громче, потому что, как понимали наблюдающие, буря начала стихать.
— Вы убили их, не так ли? — осведомился Брюс.
— Кого?
— Мою сестру и других женщин. Или вы слишком боитесь меня, чтобы признать это?
— Боюсь вас? — фыркнул Бьюли. — Да, я убил их! Ну и что? Вы никогда этого не докажете, так как не знаете, что я с ними сделал.
— Неужели? — отозвался Брюс. — Вот что значит идеальное правосудие. Они спрятаны в…
В этот момент Брюс бросился на Бьюли. Его рука метнулась из-за спины и швырнула в лицо Бьюли пыльную вязаную шаль, которая прикрывала лицо мертвой женщины.
С таким же успехом он мог пытаться поймать атакующую кобру. Левая рука Бьюли отбросила шаль, а правая ударила сбоку, целясь Брюсу в ребра. Но Брюс парировал удар левой рукой, как фехтовальщик.
Послышались звуки трех ударов, которые Брюс нанес противнику с близкого расстояния — правой в подбородок, левой в живот и правой опять в подбородок.
— Ему конец! — пропыхтел он.
Но это было не так.
Кто-то — вероятно, мистер Читтеринг — испустил отчаянное проклятие. Роджер Бьюли отлетел
Сэр Генри Мерривейл, постучав по плечу Деннису и кивнув, шагнул в комнату. Деннис последовал за ним.
— Этого достаточно, сынок, — обратился Г. М. к Бьюли. — Лучше бросьте нож, иначе нам троим придется сесть вам на голову.
Брюс Рэнсом в остервенении обернулся.
— Отойдите! — рявкнул он. — Это моя работа! Неужели ничто не может уложить эту свинью на лопатки?
— Нет, — сказал Бьюли.
Он стал пятиться, пока не оказался стоящим спиной к двери меньшей комнаты. После жестоких ударов в челюсть Бьюли улыбался с трудом; его подбородок был изрезан, как и костяшки пальцев Брюса; красные пятна под глазами и на лбу делали лицо при свете фонаря похожим на маску.
Бьюли находился в трех футах от Дафни Херберт, но не видел ее.
— Положить меня на лопатки? — переспросил он.
— Хотите продолжить? — осведомился Брюс.
— Разумеется.
— Отойдите! — проворчал Г. М.
— Простите, маэстро, но это личное дело.
— На сей раз, — предупредил Бьюли, — я буду метить вам в лицо.
Снова блеснул нож. Бьюли посмотрел в сторону — и увидел Дафни.
Казалось, даже воздух загустел. Г. М. и Деннис, шагнувшие к Брюсу, застыли на месте. При затихающей буре молчание было весьма ощутимым.
— Дорогая моя! — заговорил Роджер Бьюли.
Выражение его лица, когда он обратился к пораженной ужасом Дафни, было необычайно трогательным. Он словно стал выше ростом. Снисходительный отец на мгновение превратился в умеющего убеждать женщин Бьюли двенадцатилетней давности.
— Я решил уехать, — продолжал он. — Еще до того, как приехал сюда сегодня. Новые места, новые роли, новые удовольствия… Конечно, ты поедешь со мной?
— Поедет с вами? — изумленно воскликнул Брюс. — Да ведь это она завлекла вас в полицейскую ловушку!
— Тихо! — рявкнул Г. М.
Но вред уже был причинен.
Дафни с растрепанными русыми волосами, в грязном пальто и платье прижималась спиной к стене, словно хотела пробиться сквозь нее. Серые глаза по-прежнему выражали изумление, грудь конвульсивно поднималась и опускалась. Роджер Бьюли взял ее за руку, нежно поглаживая другой рукой, сжимающей нож.
— Слушайте, мой кровожадный друг, — сказал Брюс Рэнсом, полуслепой от ярости. — Дафни никогда не была в меня влюблена, хотя сама об этом не знала, и я не понимал, что со мной происходит, пока не… Короче говоря, вас ожидает Бродмур. [42] Дафни боялась, что ее мать проведет еще хотя бы день в одном доме с вами. Любовная записка, которую она написала мне, была лишь частью плана завлечь вас сюда. Теперь вы понимаете?
42
Бродмур — психиатрическая больница для преступников.