Мои жизни
Шрифт:
— Камила, что произошло? — тревожно спросила мама, усаживая меня за стойку. — Я услышала шум… А потом ты выскочила…
Я судорожно начала соображать, стоит ли рассказывать матери об Ангеле, о том, что он преследует меня, угрожает и заставляет делать людей то, что он захочет. Конечно же, стоит! — решила я и, вздохнув, начала говорить.
— Мама, я должна тебе рассказать… — и как только я попыталась произнести ей в голос имя Ангела, мою голову охватила ужасная боль, и я закричала.
В ней как будто взорвалась бомба. Все чувства обострились, и любой малейший звук резал мои уши, и это отзывалось сильнейшей болью в
Когда я открыла глаза, то на моей больной голове лежало полотенце, руку нервно, и плача держала мама. А рядом с диваном взад вперед ходил отец.
— Что произошло? — слабым голосом спросила я.
Надо мной появилось лицо незнакомого мужчины.
— Вы потеряли сознание. Я доктор Эндрю Кофил. Как вы себя чувствуете? — спросил он.
Это был низенький, и немного полноватый мужчина. На вид ему было около сорока лет. Его желтые глаза излучали тепло, а теплые руки ощупывали мой лоб, для проверки, нет ли у меня повреждений. Поймав мой изучающий взгляд, он неловко улыбнулся.
— Голова болит, — все еще слабо промямлила я.
— Камила, вы можете сесть? — присвистнул на букве «с» доктор.
— Кажется да, — я собрала все силы, и заставила свое тело принять сидячее положение.
Мистер Кофил провел еще несколько тестов с его фонариком, осмотрел голову и выписал мне успокоительные таблетки (которые, между прочим, мне совершенно не нужны). Так же доктор запретил мне ходить в школу примерно дня три, это, видите ли, могло плохо повлиять на мое здоровье. Все они, то есть доктор, мама, папа считали, что у меня нервный срыв. Ну, еще бы! Я была уверенна, что мой правильный лечащий врач, уже слышал о том, что меня бросил парень, и я готова поставить все на то, что он думает, что нервный срыв у меня именно из–за этого.
Но я- то знала, из–за чего мне стало плохо, это все произошло из–за внутренней блокады, которая запрещала мне говорить про Ангела. Воспоминания об ужасном вечере не давали мне покоя, и я все еще побаивалась спать у себя в комнате.
Вскоре врач ушел, дав моим родителям еще пару ценных указаний по поводу меня. Я наблюдала за ними, сидя на диване. Доктор Кофил постоянно бросал на меня жалостливые взгляды. Спустя пару минут, я уже была готова убить этого правильного доктора.
После ухода Эндрю Кофила мои родители пошептались о чем–то между собой, и папа пошел в комнату, а мама присела на краешек дивана. Ближе она почему–то не подходила, но у меня не было сил узнавать, из–за чего она так странно ведет себя.
— Ким, мне очень жаль, что все так случилось. Тебе просто нужно отдохнуть и придти в себя. Я знаю, что тебе трудно из–за отъезда Коула, но возможно это все к лучшему, — неуверенно проговорила она.
— Это не может быть так мама! — серьезно проговорила я. — То, что он уехал никогда не будет чем–то хорошим.
Я быстро вскочила с дивана, заслужив этим яркие круги перед глазами, и медленно пошла к себе в комнату, оставив маму сидеть на диване. Она провожала меня серьезным взглядом.
Поднявшись к себе в спальню, я прикрыла за собой дверь и села в кресло качалку. На улице уже было темно, и луна освещала все вокруг, придавая какой–то таинственный вид всему, что днем ничего не значило. Я сидела тихо и слушала,
Сразу же после меня мама тихо поднялась к себе в комнату, и дверь протяжно скрипнула под своей тяжестью. Я слышала, как они с папой взволнованно переговариваются, но, к сожалению, я не могла разобрать слов. Наконец все затихло в доме, и единственное что я слышала, это протяжный вой ветра.
Когда родители уснули, я прошла мимо их приоткрытой двери и направилась в комнату своей бабушки.
Моя бабушка умерла год назад. Она была замечательным человеком. Только она понимала меня полностью и принимала такой, как есть, не считая Коула и Элисон. Родители любили меня, но иногда им было неловко перед нашими соседями за мое поведение. Когда умерла бабушка, я потеряла одного из самых близких мне людей. Я до сих пор не могу сказать, что отпустила ее. Мне ужасно не хватало бабушки. Каждый раз, когда мне нужно было подумать или мне нужен был чей–то совет, я шла в ее комнату. В ней до сих пор пахло ее дорогими, но слишком сладкими духами. Я любила здесь спать. Каждый раз, когда я перешагивала порог ее комнаты, меня охватывало благоговение. Бабуля всегда была верующим человеком. Вся ее комната была украшена иконами.
В надежде, что эти святые изображения меня спасут от плохих мыслей, а самое главное от Ангела, я забралась в постель бабушки, и уснула. Как я и надеялась, ночь была спокойной.
Утром меня разбудил стук в дверь. Я недовольно хмыкнула. Голова все еще болела, а мое сонное настроение было ужасным. Мне совсем не хотелось вставать, поэтому я лишь укрылась одеялом с головой и, сладко зевнув, закрыла глаза.
Но кто–то все продолжал мешать, мне спать. Я разозлилась и откинула одеяло в сторону. Как–то странно было слышать, что стучат не в мою комнату, а в комнату бабушки. Никто кроме Коула не знал, что я иногда ночую здесь, но моего парня сейчас здесь не было. В дверь постучали еще раз. Вот теперь с хмурым лицом, я поднялась с кровати и направилась к двери. На мне была надета только тонкая кружевная туника, которая с трудом прикрывала мои бедра. Совершенно забыв о халате, я открыла дверь, и застыла как вкопанная. Это был Коул.
Его живая улыбка, розовые щеки, мечтательные глаза. Да это был он! Что–то в его взгляде изменилось при виде меня, но я была настолько счастлива, что просто отбросила все мысли, и кинулась в его раскрытые объятия.
— Я так за тобой соскучилась, — обнимая своего парня, мурлыкала я.
Он нежно гладил меня по спине. Коул поднял меня в воздух, и я ногами обхватила его талию и прижалась к нему. На какую–то секунду мне показалось, что он хотел отстраниться от меня, но потом еще крепче прижал к себе.
— Ммм…. Какая у тебя пижамка, — немного отодвинувшись, довольно улыбнулся он.
Я сразу же покраснела и, спрыгнув с него, кинулась за халатом. Коул вошел в комнату, и сел на кровать. Пять минут спустя, надев на себя домашние шорты, и майку с надписью «Люби меня!» (кстати, подаренную Коулом на день Святого Валентина), я примостилась ему на колени. Не знаю, сколько мы сидели в полном молчании, и просто обнимали друг друга, но я точно знала, что этого времени мне было мало. Я хотела всегда быть рядом с этим парнем, и никто мне больше не был нужен. Я с блаженством впитывала пьянящий аромат моего сладкого мальчика, и наслаждалась его родными, и самыми приятными объятиями в мире.