Моисей
Шрифт:
Наконец, после третьей неудачной попытки Валаама проклясть евреев Валак приходит в ярость. Он не желает слушать объяснений пророка, что в момент, когда царь ждет от него проклятий, Бог овладевает всем его существом и заставляет произносить то, что Он считает нужным.
В языческое сознание Валака такое просто не вмещается — он отказывается понимать, что в мире существует только одна Сила, управляющая не только природой, но и человеком и способная при желании полностью подчинить его Своей воле. Ему непонятен Бог, которого нельзя подкупить; как непонятно и то, почему, если не удалось подкупить одного бога, нельзя подкупить другого?! В ярости он советует Валааму как можно скорее уносить
«И разгневался Балак на Валаама, и всплеснул он руками своими, и сказал Балак Валааму: "Проклясть врагов моих призвал я тебя, а ты вот благословил три раза. А теперь беги к себе! Думал я оказать тебе почести, но вот Бог лишил тебя почестей"...» (Чис. 24:10-11).
Валаам действительно сделал вид, что отправился к себе домой, однако на самом деле остался в соседнем Мадиаме. Здесь он собрал местных князей и объявил им, что у него возник совершенно замечательный план, с помощью которого можно сделать евреев ненавистными Богу, после чего Он сам проклянет Свой народ и отвернется от него.
В тот же день посланник из Мадиама прибыл к Валаку, чтобы передать ему письмо с планом Валаама.
Проснувшись однажды утром, евреи обнаружили, что напротив их стана в Шитиме, в месте, где их шатры ближе всего подходили к границам Моава, соседи-моавитяне раскинули огромный рынок. Здесь продавались невиданные прежде этим поколением израильтян легкие льняные ткани, пиво и крепкие вина, изготовленные из напоенного солнцем местного винограда; различные плоды и пряности; оружие и украшения — словом, всё, чем славился Моав среди народов, живших по обе стороны Иордана. И, разумеется, евреи просто не могли удержаться от соблазна посетить этот рынок, на котором вскоре развернулась бойкая торговля.
Стоявшие у входа в превращенные в торговые лавки шатры молодые, соблазнительно одетые моавитянки и мадианитянки зазывали внутрь покупателей, прелагали им различные товары, делали огромные скидки, угощали вином... Нередко прямо там, в шатре, рассматривание товаров и дегустация вин заканчивались любовным соитием.
Кроме того, моавитяне оказались необычайно гостеприимными. Вдобавок ко всему, они были, напомним, семитами, родственным евреям народом, говорившим на необычайно близком к ивриту языке, так что языкового барьера между продавцами и покупателями на этом рынке почти или вообще не существовало.
Прошло несколько дней — и многие евреи стали часто ездить из Шитима в Моав в гости к тамошним жителям, устраивавшим роскошные пиры в честь новых соседей. Сам царь Валак устроил пир в честь вождей еврейских племен, и некоторые из них, в том числе и Шлумиэль бен Цуришадай по прозвищу Зимри, откликнулись на это приглашение. На этом пиру Зимри заметил дочь Валака, красавицу Хазву (Козби), и девушка приглянулась ему. Заметив это, Валак подошел к Зимри и сказал, что с удовольствием даст свое согласие на брак дочери с еврейским вождем, так как это положит начало подлинному братанию между и без того родственными народами.
Пиры продолжались изо дня в день и заканчивались, как правило, дикими сексуальными оргиями, а также поклонением Ваал-Фегору (Бааль-Пеору) — одному из богов Моава. Говоря словами Талмуда, в Моаве евреи блудили «как черви», то есть попросту удовлетворяли обуявшую их животную похоть с любой моавитянкой, которая подворачивалась им под руку.
Что касается Ваал-Фегора, то он, согласно устной еврейской традиции, был богом, всячески поощрявшим плотские удовольствия, и одним из видов служения Фегору было публичное отправление перед его идолом естественных надобностей. Многие евреи не видели в том, что они отправляют малую и большую нужду неподалеку от идола, никакого
В этом и заключался, утверждают все те же еврейские источники, план Валаама: он решил разложить израильтян морально, побудить их преступить заповеди своей религии — и таким образом лишить покровительства Бога.
И гнев Бога не замедлил последовать: в еврейском стане разразилась новая эпидемия: сильные взрослые мужчины вдруг начали умирать один за другим по совершенно непонятной причине.
Впрочем, наверное, на все это можно посмотреть и по-другому — не исключено, что никакого изначально злодейского, тонкого умысла в действиях моавитян и мадианитян не было. И рынок, который они раскинули близ Шитима, был самым обычным рынком, из тех, которые на Ближнем Востоке испокон веков раскидывали в начале осени — самом благодатном времени года в этом регионе. В сущности, каждый такой рынок напоминал огромный палаточный город, часть шатров которого составляли торговые лавки, а часть — публичные дома и харчевни. Были здесь и палатки всевозможных прорицателей и колдунов, гадавших на будущее, снимавших или насылавших порчу и т. д.
Буйный вихрь этой ярмарки увлек многих евреев. Они и в самом деле охотно пользовались услугами моавитянок и профессиональных проституток из Мадиама; вступали в деловые и личные контакты с моавитянами; охотно отзывались на приглашение прийти в гости и т. д. Не исключено, что в результате сексуальных контактов с моавитянками многие еврейские мужчины заражались каким-то неизвестным им до этого венерическим заболеванием. Не умея, в отличие от моавитян, вовремя заметить его симптомы, не зная методов лечения, заразившиеся мужчины умирали...
Словом, это была обычная встреча двух родственных и живущих по соседству народов, которых затем было немало в человеческой истории. Скажем больше: именно такие контакты между соседними древними племенами, возникновение между ними родственных, экономических, культурных и других связей в итоге и закладывали основу для возникновения большинства современных наций. Однако Моисей, безусловно, смотрел на все происходившее совершенно иначе.
Он прекрасно понимал, насколько шатки еще в сознании народа заложенные им представления о Боге как Творце и Владыке Вселенной, единственном, кто направляет человеческую историю, устанавливает абсолютные законы, по которым должно жить человеческое общество, и т. д. Контакт с моавитянами, знакомство евреев с их разнузданными культами могли привести к крушению дела всей его жизни, которая (и он, видимо, это чувствовал) подходила к концу. Именно осознав всю опасность исходящей от моавитян угрозы, Моисей впервые за многие годы повелел объявить общий сбор в стане.
Выступив на этом сборе с пламенной речью против тех, кто блудодействует с моавитянками и мадианитянками, а также поклоняется идолам Моава, обвинив их в предательстве Бога, Моисей объяснил — и, видимо, небезосновательно — начавшийся в стане мор именно этим грехом. В заключение своей речи пророк потребовал, чтобы каждое колено выявило в своей среде таких грешников и предало бы их смертной казни через повешение или побитие камнями.
Однако призыв Моисея к массовой расправе с развратниками и отступниками не встретил особой поддержки в народе. Особенно бурно свое недовольство призывами Моисея выражали люди колена Симеона, шатры которых располагались в Шитиме и которые особенно близко сошлись с иноплеменниками. Они заявили, что не видят в любви к женщинам другого народа никакого греха, а потому не только не казнят тех, кто спал с женщинами Моава и Мадиама, но и, если другие колена потребуют их выдачи для казни, будут защищать своих братьев с оружием в руках.