Мокрое сердце

Носоленко Вадим

— Был таким, — кивнул Михаил, не отрывая взгляда от дороги. — Списанный из городской больницы за «непригодностью». Хазин выкупил его через подставных лиц и восстановил. Теперь используем для эвакуации раненых с протестов.

— Протесты? — переспросил Альберт.

— Вы что, совсем изолированы от мира? — Михаил бросил на них удивленный взгляд через зеркало заднего вида. — Последние два дня в городе беспорядки. После того, как ГКМБ заблокировала поставки инсулина и антибиотиков в районные больницы. Официальная причина —

«контроль за распространением потенциально опасных медикаментов». Но все знают, что это очередной способ заставить людей платить втридорога частным клиникам.

Он сделал резкий поворот, уходя от патрульной машины ГКМБ.

— А теперь ваше лицо на всех экранах, док, — продолжил Михаил. — Как создателя «биологического оружия». Только вот странно: вчера мы вытащили раненого протестующего с пулей в легком. Парнишка умирал, захлебывался кровью. А сегодня он сидит и требует продолжения протестов. Говорит, что какой-то врач спас его «волшебным лекарством». Это ваша работа?

Альберт и Добров переглянулись.

— Возможно, — осторожно ответил Харистов. — У меня много… коллег.

— Понятно, — Михаил хмыкнул. — Секретность. Уважаю. Но знайте: на улицах о вас говорят. «Доктор, который лечит безнадежных». Люди начинают верить, что есть альтернатива этой прогнившей системе здравоохранения.

Фургон свернул с основной дороги на узкую улочку, петляя между заброшенными зданиями. Впереди показался полуразрушенный мост, под которым чернел вход в дренажную систему.

— Дальше пешком, — сказал Михаил, останавливая машину. — Я бы проводил, но мне нужно вернуться. Слишком много раненых после сегодняшних столкновений.

Он протянул Альберту небольшой рюкзак.

— От Хазина. Фонари, сухой паек, карта туннелей, аптечка. До Фармзавода примерно четыре часа подземного пути, если не будет завалов.

— Спасибо, — Альберт пожал руку водителю. — За все.

— Не мне нужно благодарить, — Михаил серьезно посмотрел на него. — Продолжайте свою работу, док. Вы действительно нужны людям.

Они выскользнули из фургона и быстро направились к входу в туннель. Михаил развернулся и уехал, снова растворяясь в ночном городе.

— Интересно, — задумчиво произнес Добров, когда они начали спуск в подземную систему. — Вы создали не просто лекарство. Вы создали символ надежды.

— Символы опасны, — покачал головой Альберт, включая мощный фонарь из рюкзака. — Люди возлагают на них слишком большие ожидания. А когда символы не оправдывают этих ожиданий…

— …они становятся мишенями, — закончил за него Добров.

Туннель встретил их запахом сырости и гнили. Бетонные стены, покрытые плесенью и граффити, тянулись, казалось, в бесконечность. Шум капающей воды эхом отражался от сводчатого потолка.

Они двигались быстро, насколько позволяли условия. Путь пролегал через главный коллектор, изредка ответвляясь в более узкие проходы.

Карта Хазина оказалась точной — каждый поворот, каждый перекресток туннелей был отмечен.

— Ты уверен, что твои коллеги все еще на Фармзаводе? — спросил Добров после долгого молчания. — Если ГКМБ знает о местоположении, они могли уже провести рейд.

— Саян предусмотрел эту возможность, — ответил Альберт. — У нас есть система раннего оповещения по периметру и протокол эвакуации. Если они заметили опасность, то успели перенести самое важное.

— Самое важное — это пациенты или нанокровь? — спросил Добров, внимательно изучая лицо Харистова.

— И то, и другое, — не задумываясь ответил Альберт. — Мы никогда не бросим пациентов. Но и технология не должна попасть не в те руки.

Добров кивнул, удовлетворенный ответом.

Они прошли уже около двух часов, когда уперлись в частично обрушившийся проход. Вода доходила до колен, а в воздухе ощущался тяжелый запах гнили и чего-то еще — острого, химического.

— Промышленные отходы, — определил Альберт, чьи улучшенные органы чувств легко идентифицировали опасные компоненты. — От старых фабрик. Лучше не задерживаться здесь.

Они обошли завал, пробираясь через более узкий боковой туннель. Именно в этот момент Добров, идущий впереди, вдруг замер, подняв руку в предупреждающем жесте.

— Что-то не так, — прошептал он. — Слышишь?

Альберт прислушался. Его улучшенный слух уловил то, что обычный человек никогда бы не заметил — легкое эхо шагов где-то впереди. Ритмичных, уверенных шагов — не бездомных или диких животных, а обученных людей, движущихся с определенной целью.

— Патруль, — также шепотом ответил он. — ГКМБ? Или люди Вельского?

— Скорее первое, — напряженно сказал Добров. — Такая формация движения типична для специальных групп ГКМБ. Мы использовали подобную тактику для зачистки подземных убежищ.

Он быстро оценил ситуацию.

— Они движутся от Фармзавода в нашем направлении. Скорее всего, проводят прочесывание всех возможных путей подхода.

— Значит, база уже под контролем ГКМБ, — понял Альберт, чувствуя, как что-то внутри него холодеет. — А команда?

— Будем надеяться, что успели эвакуироваться, — Добров уже разворачивался, готовясь отступать. — Нам нужно уходить. Другим путем.

Но было поздно. Луч света мелькнул в туннеле впереди, отразился от мутной воды. Послышались приглушенные голоса, команды.

— Назад, — Добров потянул Альберта к боковому ответвлению туннеля — узкому, едва проходимому для взрослого человека. — Это техническая шахта. Может вывести к поверхности.

Они протиснулись в узкий проход, когда голоса патруля стали громче. Вспыхнули мощные фонари, лучи заскользили по стенам туннеля, выхватывая из темноты детали: ржавые трубы, обломки бетона, следы на грязном полу.