Молчаливое море
Шрифт:
Только когда подошли к Босфору, Портнов в полной мере оценил благородство капитан-лейтенанта Исмагилова. Пока «Величавый» проходил проливную зону, лейтенант не покидал сигнального мостика, забыл даже пообедать. Очень уж заинтересовала его своей неповторимой экзотикой архитектура древнего Стамбула.
Поражало соседство замшелых старинных крепостей с ультрасовременными зданиями из стекла и бетона, убогих лачуг с роскошными дворцами богачей.
На одном из красивых особняков развевался советский флаг. Здесь разместилось
Белая башенка маяка на скале воскресила в памяти легенду о смелом греческом юноше Леандре, который каждый вечер вплавь пересекал Босфор, чтобы увидеться со своей возлюбленной Геро. В одну из штормовых ночей он утонул. Зато великий английский поэт Байрон, решивший в непогоду повторить подвиг Леандра, благополучно достиг противоположного берега пролива.
Сигнальщики дали Портнову бинокль. Он навел окуляры на знаменитую Ай-Софию — мечеть, под которую много веков назад приспособили великолепный эллинский храм. Благородное, со строгими и стройными формами сооружение окружали частоколом минареты.
Воду бороздило много пестро раскрашенных парусных и моторных фелюг, нервно вскрикивали снующие от берега к берегу паромы.
Лавируя между ними, к «Величавому» спешил быстроходный катер-лимузин. На его палубе и даже на крыше рубки сидели люди с кино- и фотоаппаратами.
— Что это за катер? — спросил лейтенант у сигнальщика.
— Американский шпион.
— Но он под турецким флагом!
— Такой же турок, как я индус, — усмехнулся старшина. — Каждый раз встречает на этом же самом месте...
Юркий лимузин прошелся вдоль одного борта ракетоносца, пересек курс почти возле самого форштевня и перешел на другую сторону. Потом круто развернулся и припустил прочь, по-собачьи виляя кормой.
Портнов долго смотрел ему вслед, не зная еще, что впереди его ждет немало встреч с любопытствующими кораблями, на мачтах которых будут полоскаться американские, итальянские, испанские и многие другие флаги.
Расступились берега, и у бортов заплескались суматошные волны Мраморного моря. Низко летя над водой, охотились большие черно-белые чайки. На горизонте кляксами синели Принцевы острова.
Лейтенант вернул сигнальщикам бинокль и спустился в кают-компанию.
— Будете кушать? — спросил его вестовой. — На вас оставлен расход.
— Не отказывайтесь, Василь Трифоныч! — подал голос из-за стола заместитель командира капитан третьего ранга Поддубный. Узнав вчера его фамилию, Портнов еле сдержал улыбку: очень уж не походил на прославленного русского богатыря низкорослый и щуплый замполит.
— Спасибо. Борща мне не надо, дайте одно второе, — сказал вестовому лейтенант, которому лестно было услышать из уст начальства свое имя-отчество и неловко оттого, что явился не вовремя, хотя не был занят вахтой.
— Ну как, впечатляет заграница? — хитровато прищурившись, спросил замполит. По его тону
Портнов промолчал, старательно налегая на жаркое. А его собеседник уже поел и затягивался теперь послеобеденной сигаретой.
— Телеграмму домой послать не забыли? — снова задал вопрос замполит. И опять заговорил сам, не дожидаясь ответа. — Впрочем, я не одобряю решения командира. Боюсь, что вами руководило просто мальчишеское ухарство. Как захотелось, так и расхочется. Нет, будь на то моя власть, я бы вас выпроводил в отпуск! Обязательно бы выпроводил...
— Прошу разрешения от стола, — допив в два глотка компот, сказал Портнов.
— Вы не курите? Правильно делаете. Легких хватит на сто лет, — словно не слыша его просьбы, говорил Поддубный. — Ваши родители живы?
— Да.
— Братья-сестры имеются?
— У матери я один. У отца есть еще две дочери от второй жены.
— Как вы разместились? — деликатно перевел разговор на другое замполит. — Каюта удобная?
— Двенадцатая каюта в кормовом коридоре.
— Ага, значит, вместе с лейтенантом Смидовичем...
Я ни о чем не допытывалась. Вася сам рассказал мне о себе. В его голосе были вызывающие нотки, когда он сказал, что мама его работает уборщицей в конторе зеленхоза, а отец бросил их много лет назад.
Васины родители выросли в одной деревне, закончили школу-семилетку, десятилетки поблизости не было, как, впрочем, и возможности учится дальше: шла Великая Отечественная война, все колхозное хозяйство легло на плечи женщин, стариков и подростков.
В сорок третьем году отца призвали в армию. Ушел юнцом, а вернулся возмужавшим человеком. Но жить в деревне не захотел. После свадьбы он забрал жену и укатил в город. Устроился шофером на одну из автобаз. Дали им крохотную комнатенку в общежитии. Теснота была такая, что мать вечера просиживала на коммунальной кухне, пока отец занимался. Он поступил в заочный техникум.
Еще труднее стало, когда родился Вася. Матери приходилось на целые месяцы уезжать к родственникам в деревню, чтобы дать возможность мужу подготовиться к сессии и заодно сэкономить ему денег на дорогу.
Получив диплом, отец стал работать начальником строительного участка. Но не успокоился и поступил на вечернее отделение автодорожного института. Мать с сыном его почти не видели: уходил с зарей, возвращался домой за полночь. А однажды не вернулся совсем. Через несколько дней прислал за чемоданом с вещами своего приятеля. От него мать узнала, что отец сошелся со своей сокурсницей. Вскоре «молодожены» уехали в другой город. Васина мама сама подала на развод, отец их не забыл — без исполнительного листа деньги посылал каждый месяц. Мать не настраивала сына против отца, не запрещала им видеться. Но с годами отец стал приезжать все реже и реже. Правда, иногда вызывал сына на телефонные переговоры, приглашал в гости. Только Вася к нему не ехал и писем тоже не писал.