Молчание адвоката
Шрифт:
– Хорошо, – сказал судья, – мы допросим их чуть позже.
Наша же позиция была совершенно противоположная. Да, проводили совместно время, было весело и хорошо, а потом насильно оказались доставлены на квартиру и против своей воли вступили с обвиняемым в половую связь.
– Ну что же, – констатировал судья, – ситуация понятна. Давайте опрашивать свидетелей!
Первым свидетелем, которого представило обвинение, был человек, находившийся в компании друзей обвиняемого, которые на реке готовили шашлыки. Один из главных вопросов адвокат обвиняемого задал о том, была ли
Адвокат представил метеосправку, где говорилось о том, что стояла теплая погода – двадцать два градуса тепла, и куртку носить было не обязательно. Я сидел молча и не вступал в полемику. Но судья все же поинтересовался:
– А зачем вы столько внимания уделяете тому, был ли одет обвиняемый в куртку или нет?
– А как же? – пустился в объяснения адвокат. – Потерпевшая уверяет, что мой подзащитный принудил ее газовым пистолетом. Становится ясно, что у него не было возможности спрятать пистолет.
– Но почему же? – вступил в разговор я. – Под рубашкой, за поясом или в кармане…
Судья что-то записал на листке.
– Нет, это было невозможно! – продолжил адвокат. – К тому же потерпевшие вводят суд в заблуждение! Они указали, что у него была куртка, а на самом деле куртки не было.
– Мы не настаиваем на этом вопросе, – сказал я спокойно, – была ли куртка на обвиняемом или нет. Мне кажется, что не куртка насиловала потерпевших, а он сам.
Судья усмехнулся.
Следующей была вызвана женщина, жительница квартиры, находящейся на первом этаже дома, в котором жил обвиняемый. Она сказала, что ночью, – а возвращалась компания около трех часов, – она не спала и видела в окно, как две девушки, которых она опознала в зале суда, совершенно добровольно, с песней, обнявшись с обвиняемым, шли к нему.
Я это хорошо запомнил и начал задавать вопросы.
– Хорошо, – сказал я, – а что же вы в три часа ночи не спали?
– Что-то не спалось…
– А какую песню они пели?
Женщина замялась. Было видно, что она не готова к этому вопросу.
Потом, когда начались прения сторон, я сказал, что вполне возможно, что девушки и пели песню. Но это еще ни о чем не говорит.
– Можно войти в квартиру с песней, а выйти из нее – со слезами, – сказал я, намекая на то, что настроение у обвиняемого могло резко измениться, соответственно, и его поведение – тоже.
Затем наступило самое неприятное для нас время, когда адвокат обвиняемого достал справку, полученную из медицинского диспансера, где говорилось о том, что у моей доверительницы не была нарушена девственность. Это было сильное оружие против нас. Я увидел, как обвиняемый заулыбался и стал смотреть в сторону своих дружков, которые тоже заулыбались. «Ничего, – подумал я, – вас еще ждет сюрприз!»
Заседание длилось три дня. В первый день обвиняемый вел себя достаточно нагло – ухмылялся, время от времени поглядывал на знакомых, показывая жестами,
И вот пришло время допроса потерпевших. Надо сказать, что Лена все же пришла на судебное заседание, не одна – с молодым человеком. Но когда она давала показания, то попросила молодого человека, судя по всему, своего жениха, выйти из зала, что он и сделал.
По показаниям получалось так, что девушки действительно пришли на квартиру не добровольно, а под дулом пистолета, который он достал из кармана брюк.
– Он был совершенно пьяный, – рассказывала Ольга. – Он сначала вывел на кухню Лену, а меня повел в спальню.
– А дальше что произошло? – спросил я.
– Дальше он наставил на меня пистолет и потребовал, чтобы я ему… ну, оральным сексом занялась.
– И что?
– Ничего не получилось, потому что он был слишком пьян.
– Вот видите, – вскочил со стула адвокат, – значит, ничего и не было!
– Но не по вине девушек, – сказал я, – а из-за физических возможностей вашего клиента. А если бы он не был пьян, то преступление довел бы до конца. То, что оно не было окончено, ни в коей мере не является для него оправданием… Ладно. Что дальше было?
– Затем он вывел меня на кухню, а в спальню потащил Лену. С ней произошло то же самое, – продолжила Ольга.
– А почему вы не позвонили с кухни? – спросил адвокат. – Там же стоял телефон. Вы могли позвонить в отделение милиции.
Девушка растерялась.
– Я была в шоке, очень испугалась, – сказала она. – Он угрожал, что нас убьет…
– А его угрозы были реальны? – спросил я.
– Конечно! У него же пистолет был в руках, а в комнате – двустволка. Кстати, он и ружье несколько раз на нас наводил.
– Очень хорошо… Точнее, ничего хорошего, – медленно произнес судья. Я понял, что он на нашей стороне.
Дальше начались прения сторон. Первым выступала прокурор. Как ни странно, она поменяла свою позицию, видимо, поняв, что, если дело дойдет до второй или третьей инстанции, в прокуратуре будут удивлены, почему прокурор не поддерживала обвинение. Поэтому она пересмотрела свою позицию и начала говорить, что преступление было совершено случайно, что обвинение не настаивает на длительном сроке наказания обвиняемого, поскольку прошло уже два года, он был под подпиской о невыезде и лечился в психбольнице. Затем слово предоставили защите обвиняемого.
Адвокат стал перечислять все неточности, на которые он обратил внимание. Опять куртка, опять метеосправка, медицинская справка, которая для нас была неожиданностью. В заключение адвокат сказал, что не видит состава преступления в данном деле и просит оправдать своего клиента.
После него слово предоставили мне. Я внимательно посмотрел на стол, где сидели судья и народные заседатели. Лица их были напряжены. Судья что-то писал. Я понимал, что мне нужно сделать эмоциональный переворот в этом деле, и решил начать нестандартно.