Молчание ягнят (др. перевод)

Харрис Томас

— Доктор Лектер, у нас еще будет время, и я…

— Мы по-разному отсчитываем время, Клэрис. У вас его больше не будет.

— Послушайте, доктор, это потом. Я…

— Нет. Я хочу послушать вас сейчас. Через два года после смерти вашего отца мать отправила вас к своей двоюродной сестре, которая жила с мужем на ранчо в штате Монтана. Вам тогда было десять лет. Вы обнаружили, что на ранчо откармливают старых лошадей, перед тем как отправить их на бойню. И вы сбежали с одной из этих лошадей — у нее

еще было скверно со зрением. А потом?

— Было лето, и мы могли ночевать в поле. Потом мы по проселочной дороге добрались до самого Бозмена.

— У лошади была какая-нибудь кличка?

— Вероятно, только они никогда… Они ведь откармливали ее для бойни, зачем им была ее кличка? Я звала ее Ханна. Мне нравилось это имя.

— Вы ее вели под уздцы или ехали верхом?

— И так и эдак. Приходилось подводить ее к забору, чтобы взобраться.

— Итак, пешком и верхом вы добрались до Бозмена.

— Да. Там был конный двор и школа верховой езды — на перестроенном старом ранчо на окраине. Я упросила владельца пристроить туда Ханну. Это стоило двадцать долларов в неделю — если в открытом загоне. В конюшне еще дороже. Они там сразу поняли, что она плохо видит. Я сказала, ну и что, я же могу водить ее под уздцы и катать ребятишек, пока их родители учатся верховой езде, понимаете? А я могу жить тут же и убирать конюшню. Хозяин все кивал головой, а его жена тем временем вызвала шерифа.

— Шериф был такой же полицейский, как ваш отец.

— Да, только я все равно его очень испугалась. У него было такое большое красное лицо. Он заплатил эти двадцать долларов за Ханну. На время, как он сказал, пока «все утрясется». Он еще сказал, что погода стоит теплая и незачем держать лошадь в конюшне. Потом об этом прознали газетчики и подняли шумиху. Моя тетка согласилась меня отпустить. Так что в итоге я оказалась в лютеранском сиротском доме в Бозмене.

— В приюте?

— Да.

— А Ханна?

— Она тоже там оказалась. Один богатый фермер-лютеранин снабдил нас бесплатно сеном. В приюте был сарай, туда ее и поместили. Мы на ней пахали приютский огород. За ней, правда, надо было все время следить. Она могла поломать шпалеры с бобами, затоптать посадки, которые были слишком малы, чтобы она чувствовала их ногами. А еще мы запрягали ее в тележку и катали детей.

— А потом она умерла.

— Ну да.

— Расскажите мне об этом.

— Это было в прошлом году, они написали мне в Академию. Они там подсчитали, что ей к тому времени было не меньше двадцати двух лет. Она и в тот день катала детей в тележке, а ночью умерла. Во сне.

Доктор Лектер был явно разочарован.

— Как трогательно! — сказал он. — А что, ваш приемный отец там, в Монтане, он вас не трахал?

— Нет.

— И не пытался?

— Нет.

— Тогда почему вы от них сбежали, да еще с лошадью?

— Но они же собирались убить ее!

— А вы знали, когда это произойдет?

— Точно не знала. Но я все время думала об этом.

Она уже хорошо отъелась.

— А что конкретно заставило вас бежать? Что послужило толчком?

— Не знаю.

— А мне кажется, вы знаете.

— Я думала об этом все время…

— Что заставило вас бежать, Клэрис? Вы во сколько ушли?

— Рано утром. Еще темно было.

— Значит, вас что-то разбудило. Что именно? Сон? Какой сон?

— Я проснулась и услышала ягнят. Я проснулась в полной темноте, и там кричали ягнята.

— Они забивали весенних ягнят?

— Да.

— И что вы сделали?

— Для них я ничего не могла сделать. Я ведь была всего лишь…

— С лошадью что вы сделали?

— Я оделась, не зажигая света, и вышла во двор. Она была очень испугана. Все лошади были испуганы — метались, бились в конюшне… Я подула ей в нос, и она узнала меня. И ткнулась мне мордой в руки. В конюшне и в загоне для овец горел свет — голые лампочки, огромные тени… А рядом еще стоял грузовик-рефрижератор, и его движок работал… И я тогда вывела ее наружу.

— Вы ее оседлали?

— Нет. Я не стала брать их седло. Только веревку вместо уздечки, и все.

— А когда вы уходили в темноту, вы все еще слышали крики ягнят оттуда, где горел свет?

— Недолго. Их ведь было не больше дюжины.

— Вы и теперь иногда просыпаетесь, правда? Просыпаетесь в чугунной темноте и слышите, как кричат ягнята…

— Иногда.

— Как вы думаете, если вы сами поймаете этого Буффало Билла, если вы спасете Кэтрин Мартин, это заставит ягнят замолчать? Как вы считаете, это и им поможет? Вы тогда перестанете просыпаться в темноте и слышать, как кричат ягнята? А, Клэрис?

— Да. Не знаю. Может быть.

— Спасибо, Клэрис! — Доктор Лектер выглядел странно умиротворенным.

— Скажите же мне, как его зовут! — вновь попросила Старлинг.

— Доктор Чилтон, — сказал Лектер. — Вы, кажется, знакомы.

Старлинг сперва даже не поняла, что Чилтон стоит прямо у нее за спиной. Потом он взял ее за локоть.

Она высвободила локоть из его руки. Пембри и его напарник тоже стояли рядом.

— В лифт! — скомандовал Чилтон. Лицо его от ярости пошло красными пятнами.

— А вы знали, что у доктора Чилтона нет медицинского образования, Клэрис? — послышался голос Лектера. — Пожалуйста, никогда не забывайте об этом!

— Идемте же! — сказал Чилтон.

— Разве вы здесь распоряжаетесь, доктор Чилтон? — спросила Старлинг.

— Нет, мэм, — ответил вместо него Пембри. — Здесь распоряжаюсь я. Но он уже звонил моему боссу и вашему тоже. Извините, но у меня приказ проводить вас отсюда. Пройдемте со мной.

— До свидания, Клэрис, — произнес доктор Лектер. — Вы мне сообщите, если ягнята когда-нибудь замолчат?

— Да.

Пембри взял ее за локоть. Надо было или уходить, или сопротивляться.

— Да, — повторила она — Я вам сообщу.