Молчи о нас
Шрифт:
Вот только множество прохожих и оживленная улица останавливают. Отрываюсь от чувственной девочки.
– Давай домой доедем сначала.
Маша прикусывает губы и с готовностью кивает.
– Только за картинами заедем?
– Обязательно. Можем сразу все перевести, если там немного.
– Все? – чистые синие глаза вспыхивают.
– Конечно. Ты против?
Широкая улыбка растягивает красные после поцелуя губы.
– А если бы была против, ты бы меня уговаривал?
Теперь улыбаюсь я.
– Нет. Просто собрал бы твои вещи
Маша выглядит такой счастливой, что у меня снова в грудине горячеет. А как она думала? Я предупреждал, что если мы будем вместе, то это не будут отношения – встретились разъехались. Тем более она уже живет у меня. Не будет же потом съезжать. Да и мне слишком понравилось, когда она рядом. Попробовав хорошее, к прежнему возвращаться уже нет желания.
Перемещаю руку на рычаг переключения передач, а Маша кладет свою ладонь поверх моей. Коротко усмехаюсь. Такая мелочь, а внутри дребезжит все.
По пути домой мы заезжаем в съёмную квартиру, забираем оттуда оставшиеся вещи, мольберт, краски, бумагу и приезжаем домой.
– Давно ты рисовала? – после ужина спрашиваю у Маши. Она как раз устанавливает в зале мольберт.
– Очень. Последний раз когда ты приезжал.
Синие глаза встречаются с моими.
– Почему?
– Я не могу рисовать без вдохновения. Тогда я рисовала твой портрет, но он куда-то делся.
– И ты не знаешь куда?
– Была мысль, что ты забрал его. Потому что, если бы кто-то из родителей увидел, они бы не смолчали. Что-то да спросили бы.
Они бы не просто спросили. Иван устроил бы такой разнос. Он мужик умный, сложил бы два плюс два, и была бы беда.
Выхожу из зала, а через минуту возвращаюсь уже с портретом, который все это время лежал в папке в столе.
Протягиваю его Маше.
– Есть желание дорисовать?
– Значит, это все-таки был ты, – малышка убивает меня улыбкой, а после жадно впивается глазами в изображение на бумаге. – Но зачем?
Пожимаю плечами.
– Захотелось. Мне понравился он.
Не знаю, как Маша расценивает то, что я тогда забрал портрет, но она начинает светиться, как новогодняя елка на центральной площади.
Ставит бумагу на мольберт и суетливо достаёт из сумки кисточки разной формы.
– Ты не против, если я его дорисую?
– Рисуй.
– А сможешь не уходить? Тогда будет достовернее.
– Уходить я не собирался, но модель из меня хреновая, малыш.
Глаза Маши на слове "малыш" затапливают меня нежностью.
– А тебе не нужно позировать. Можешь включить телевизор, а я пока буду рисовать.
Не хочу телевизор. Закинув колено на диван, сажусь к Маше полубоком.
Она выглядит такой сосредоточенной, когда начинает порхать кисточкой по бумаге. То и дело поглядывает на меня, пока я пью кофе, сам с жадностью ловя каждое ее движение. То как приближается к бумаге, чтобы что-то подправить. Как внимательно всматривается в мое лицо, зависая на губах, скулах. Как сама того не замечая прикусывает кончик языка, вызывая у меня улыбку.
Начинает
Дом впервые стал настоящим домом…
43
– Ты только посмотри на это! – восторженно выдыхаю, обшаривая глазами выточенных изо льда "Богатырей".
Репродукция занимает собой целую ледяную стену. Это сколько времени нужно было потратить, чтобы высечь их из глыб. С ума сойти!
– Впечатляет, – произносит Дамир за моей спиной.
– А это "Утро в сосновом бору"! – лепечу, пораженная четырьмя снежными медведями, обосновавшимися на противоположной стене. – Не думала, что такое возможно. Даже шерсть можно рассмотреть.
Во мне бушует восторг, смешанный с любопытством. Чувствую себя ребёнком, первый раз попавшим в парк аттракционов. Только для меня это не парк, а галерея, выстроенная в ледовых пещерах. Я подобного никогда не видела. И не увидела бы, наверное, если бы не Дамир. Он каким-то образом достал сюда билеты, хотя вход строго ограничен по количеству посетителей.
– Ты только посмотри, посмотри сюда! – ахнув, замираю в узком коридоре, ведущем в другой зал. Здесь на стене красуется "Звёздная ночь", вызывая у меня мурашки по всему телу.
– Нравится? – руки Дамира оплетают мою талию, теперь уже добавляя мурашкам совсем иной окрас.
Несмотря на то, что мы вместе почти две недели и его руки на мне стали частой составляющей наших будней, я каждый раз вспыхиваю как спичка, стоит ему ко мне прикоснуться.
– Мне не просто нравится, – оборачиваюсь в любимых объятиях, – это что-то невероятное, Дамир. Я понятия не имела, что такое могут сотворить. Спасибо тебе огромное!
Дамир удовлетворенно улыбается.
– Лучше, чем кино?
– Гораздо!
Моё предложение сходить сегодня в кино явно не стоит и десятой доли тех впечатлений, которые я получаю сейчас в этой ледяной галерее – баре.
Кто-то приходит сюда для развлечения, выпить, пообщаться, сделать снимки для соцсетей. Для меня же это часть искусства. Ни Дамир, ни я особо не пьём, поэтому и бар нам не нужен.
Дамир не торопит меня, позволяет насладиться каждым произведением искусства. И хоть здесь довольно холодно, и тёплые перчатки, выданные нам при входе, почти не греют, я не спешу. Впитываю все увиденное, ведь такое зрелище довольно редко в нашей стране. Я бывала на обычных выставках ледовых фигур. Там тоже интересно и сказочно, но вот так, чтобы картины превратили из масляных в снежные – это впервые.