Молчи, терпи
Шрифт:
– О, я бы и сам когда-нибудь решился, – произнес мужчина с гордостью, словно это могло поднять его в глазах Эльзы. – Только, знаешь, все не мог. Оставить ребенка без матери – так бесчеловечно.
– Вы мне отвратительны, – произнесла королева с надрывом.
Она готова была провалиться на месте. Даже зная, что под ногами скрыта вовсе не земля, а бесконечно долгие метры воды, зная, что здесь ее не услышат и не спасут от
– Я не хотел, чтобы все вышло… Так, как это вышло, – нехотя сказал мужчина.
Хорошо, что он решил разрушить тишину.
Как бы Эльзу не раздражал его голос, молчание было куда более худшим спутником. Когда нет звукового фона, можно и подумать, можно вспомнить все случившееся и осознать всю глубину позора, которым ее одарит общество. «Разве я многого хотела?» – спросила себя королева. «Только помочь своей стране, только сделать то, к чему меня всегда готовили родители», – вспомнила она.
– Но ты же не оставила мне выбора, Эльза, я не мог добиться тебя никак иначе, – добавил мужчина.
– Хватит! – прикрикнула она.
Голос девушки пролетел под потолком белой комнаты, и королева невольно дернулась в сторону. Она хотела встать, но поняла, что слишком слаба для этого. Бертрам не удивился. Должно быть, снадобье, котором он ее напоил, не скоро потеряет силы, вернув Эльзе полную власть над своим телом.
– И что дальше? – спросила она, понимая, что на этом все не закончится. – Что Вы намерены со мной сделать?
Эльза намеренно подчеркивала свое к нему обращение. «Вы». Еще более вежливое, еще более сдержанное и даже угрюмое обращение, словно она общалась с незнакомым еще гостем на балу. Королева понимала, что вальяжное – «ты» доставит Бертраму слишком много удовольствия, и не могла себе этого позволить. По крайней мере, не сейчас, когда разум запрещал ей.
– Что дальше? – спросила Бертрам, сбитый с толку. Казалось, будто он сам и не думал об этом. – Мы будем жить в Лунном дворце…
– Да, об этом я помню… Но как же Его Высочество – Король Фридрих Фрост? Он не будет против этой затеи?
По тому, как губы Бертрама дрогнули, по тому, как нервно задрожали его тощие длинные пальцы, Эльза поняла: он и не подумал об этом. Должно быть, похищение совсем не входило в его планы. Это вышло спонтанно, наверняка, на разработку плана ушла неделя, может быть – две. И инициатором, должно быть, был даже не Бертрам, а Александр. Он-то понятия не имел о том, какие отношения у Фридриха с детьми.
Королева
Злость захватила ее.
Даже Эльза, изолированная от светского общества, всегда знала, что положение ее диктует определенные правила, нарушать которые категорически нельзя. Даже Эльза, правившая не так долго, понимала всю шаткость своего положения. Неужели взрослый мужчина, отец семейства, наследник… Неужели он не стал заботиться о репутации своей семьи и страны?
– Когда мы объяснимся ему, – ответил Бертрам после долгой паузы. – Он все поймет. Эльза, поймет.
– И как же мы объяснимся? – с усмешкой спросила королева.
Мужчина снова опешил. Видно было, что слова подбираются крайне тяжело, и губы его точно немеют под ее колким взглядом, под ее жадным, под напористым взглядом королевы. Эльза терпеливо ждала, не подгоняя его. Теперь беседа доставляла ей удовольствие: неловкость принца, подводные камни его плана забавляли Эльзу до жути, до мурашек и дрожи.
– Мы скажем, что любим друг друга.
– Боюсь, что я этого никогда не скажу, – ответила девушка.
Она держалась вежливо и холодно, как принято на светских балах, но внутри Эльза трепетала от гнева, от страха и от обиды. Как плохо она разбирается в людях. Бертрам понравился ей в первые недели знакомства, и будь он мудр, так мудр, каким может казаться… Если бы мужчина смог держать свои чувства под контролем, жить своей жизнью, о, королева смогла бы стать ему хорошим другом.
Но не теперь, когда презрение ее достигло пика.
– Я знаю, что ты не в себе, Эльза, – ответил он с той же раздражающей улыбкой. – Знаю, что ты напугана и растеряна, что ты не знаешь, что говоришь.
Но Эльза говорила только то, что думала. И мысли эти не поменяются, стоит обстоятельствам перемениться. Девушка, должно быть, одарила Бертрама злобным взглядом, ведь тот отшатнулся, словно его ударили прямо в широкую грудь. Свет в окне горел ярко, и королева решила, что проснулась в разгар светлого дня. Она хотела бы узнать, сколько дней прошло после коронации, но… Ведь для этого ей придется спросить у Бертрама, заговорить с ним.