Молчи
Шрифт:
Она позволила дорогим туфлям вести себя, притворяясь, как делала это в своей квартире, когда училась ходить, как будто она генеральный директор или юрист, высокая, сильная и уверенная в себе. Они были некомфортными, конечно, но еще они были жесткими. И ей нравилась эта боль. Нравилось, что каждый шаг был рассчитанной агонией. Если бы она не выросла в Клетке, без цепей на лодыжках, вряд ли бы разгуливала в туфлях за шестьсот долларов.
Это ей тоже нравилось.
— Хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил Мэддокс после
— Нет, — сказала она тихо, целеустремленно.
Он не стал с ней спорить, и она была благодарна ему за это.
— Я подожду здесь, — сказал он.
Она стиснула зубы при этих словах. Орион не хотела, чтобы он был здесь, стоя на обочине, словно в первом ряду, наблюдая за катастрофой. Но у нее не было другой альтернативы, потому что, честно говоря, она никогда бы не пережила три часа в автобусе с незнакомыми людьми.
— Хорошо.
Он поколебался, прежде чем сесть обратно в «камаро».
Она глубоко вздохнула и пересекла лужайку, ее каблуки опускались с каждым шагом. Она намеренно не пошла по мощеной дорожке. Она хотела что-то испортить в этом месте. Абсолютное совершенство всего этого приводило ее в ярость. Она не знала почему, как будто у них должно было быть гребаное надгробие для дочери рядом с почтовым ящиком. Было также что-то прекрасное в том, чтобы испачкать свои новые туфли, прекрасно зная, что она может зайти в интернет и купить другую пару на обратном пути. Разрушение чего-то прекрасного казалось ей могущественным.
У семьи Донован была терраса. Дорогая на вид плетеная мебель. Махровый коврик у двери с надписью: «Добро пожаловать».
Рука Орион дрожала, когда она нажимала на дверной звонок.
Она могла бы развернуться и убежать прямо сейчас, и она почувствовала, как ее ноги пытаются это сделать, как что-то тянет ее обратно к машине. Если бы она приехала сюда одна, у нее не было никаких сомнений в том, что она бы убежала отсюда и вытеснила Мэри Лу из своей памяти. Но Мэддокс стоял там, наблюдал. Она не позволит ему увидеть ее слабость.
Итак, она ждала, застыв, ее лодыжки протестовали, душа кричала. Не потребовалось много времени, чтобы дверь открылась.
— Чем могу вам помочь? — спросила пожилая женщина с толстым жемчугом на шее. Ее подбородок задрался вверх, как будто она каким-то образом могла почувствовать запах трейлерного парка Орион.
У нее были туго завитые светло-рыжие волосы, покрытые лаком в целый дюйм. Блузка аккуратно отглажена, без единой складки или пятнышка. То же самое с брюками. Она была безукоризненно накрашена и пахла дорогим парфюмом.
Женщина не выказывала никаких признаков усталости или горя, как это было с родителями Шелби.
Она не узнала Орион. Что, возможно, было из-за макияжа, одежды, маски, которую она придумала, как безупречно выглядеть на публике. Но сила, с которой женщина насмехалась над Орион,
— Меня зовут Орион Дарби, — сказала она, гордясь своим голосом и тем, как ее собственный подбородок тоже вздернулся вверх. В знак неповиновения.
Что-то промелькнуло в глазах женщины. Ее тело напряглось, а взгляд стал откровенно враждебным.
— Я знаю, кто ты, — прошипела женщина. — Чего ты хочешь?
Орион не должна была удивляться такому ответу. Мэри Лу достаточно рассказала ей о своей строгой и непреклонной матери. Но она удивилась. Она предугадывала, как себя поведет мать, столкнувшись с последним человеком, который видел ее дочь живой.
— Я здесь из-за Мэри Лу, — теперь голос Орион был не таким сильным — он был сухим и хриплым.
— Моя дочь мертва, — в ее тоне даже не было запинки.
Орион втянула воздух, приветствуя гнев, кипящий в ее животе.
— Я знаю это, потому что видела, как они ее забрали. Я была последней, кто видел ее, говорил с ней, и я дала ей обещание: проверить, как поживает ее дочь.
Если бы Орион ударила женщину, то она сомневалась, что получила бы такую же пощечину. Женщина вошла в дверной проем, став выше, глядя на Орион сверху вниз, сжимая жилистой рукой дверной косяк.
Пусть только эта сука попробует.
— Я не знаю тебя, юная леди. И я не позволю тебе приходить в мой дом, беспокоить мою семью. Мэри Лу уже много лет как ушла. Мы достаточно долго оплакивали ее потерю. Ты не посмеешь приносить зло в этот дом. Я ясно выразилась?
Орион уже собиралась сунуть ногу в дверной проем, когда мать Мэри Лу попыталась закрыть дверь, но услышала голос из-за спины мерзкой женщины.
— Мама, кто там? — спросила девочка, и в ее тоне прозвучала уверенность.
Эти слова были произнесены призраком. Девушкой, которая раньше пыталась утешить тех, кого заключили в Клетку с демонами, но более молодой, энергичной, любопытной версией. Без демонов, которые были у ее матери.
У нее тоже были рыжие кудри, только темнее, чем у Мэри Лу. Лицо немного округлее, но она была точной копией своей матери.
Сердце Орион дрогнуло, когда она увидела девочку. Она медленно подняла глаза на женщину, выражение лица которой стало жестче, глаза сузились.
— Мам? — повторила она.
— Тебе нужно уйти, — сказала женщина, подталкивая девочку назад.
— Нет, не нужно, — выплюнула Орион, делая шаг вперед. — Мне нужно сказать этой девочке, что ее настоящая мать не бросала ее! Она была самой сильной женщиной, которую я когда-либо знала. Она любила ее всем сердцем. И она боролась за нее! — Орион не поняла, что кричала так громко, из-за чего Мэддокс вышел из своего «камаро».