Молчите рефери!

Ардмир Мари

– Ах, ты ж! Е-ма йо! – рычу, потирая отбитый бок.

– И вам доброго утра.

– Ага, доброе, - соглашаюсь, сжав зубы. – Вы что тут делаете?

На «вы» было поспешно и громко сказано, ему больше восемнадцати и не дашь. Высокий, чуть сутулый, глаза карие искрящиеся, улыбка приятная, руки большие. И вообще, пока поднялась, не обращая внимания на джентльменский жест, хорошо рассмотрела и широкую ладонь, и длинные пальцы.

– Стою как истукан, - ответил неизвестный и убрал руку. Я не удивилась что

в нашем дворе новый человек, не удивилась и тому, что берет воду из колонки, удивило другое – на сегодня мама рабочим дала выходной. В преддверии Димкиного дня рождения и приезда мы все строительные работы свернули на неделю еще два дня назад. И вот на тебе! Стоит тут новенький явно отделочник и улыбается.

Ну и пусть улыбается, поднимаю пакет, разворачиваюсь и только делаю шаг, как этот новенький с наглой усмешкой бросает в спину:

– Спасибо.
– За что спасибо неизвестно, да и выяснять после всего не хочется, иду дальше. – А Бог в помощь сказать не бывает?

Ну и не наглый ли? Оборачиваюсь, смеряю взглядом процесс, которым он был занят, его, колонку, баклажку под колонкой, в общем, ничего сложного, чтобы желать Бога в помощь.

– Не думала, что в этом нужна помощь. Что, сам не справишься?

– Спасибо. – Отвечает высокий уникум уходящей мне.

– Пожалуйста, - бросаю через плечо и в лучших традициях Чарли Чаплина наворачиваюсь на набежавшей луже от колонки. Пакет в моей руке делает грандиозный оборот в 270 градусов, я падаю в молчании с замахом ног над головой. Приземление произошло на спину.

Шмяк! – это пакет с продуктами упал лужу.

Хрясь! – а это уже я рядом с пакетом.

Из всех мыслей в голове крутится только: хлеб придется выкинуть, майку постирать.

– Жива? – через хор поющих птичек и строй прыгающих солнечных зайчиков прорвался встревоженный голос неизвестного и собственно его лицо.

– Да. Наслаждаюсь картинами неба.

– Встать можешь?

Ответила что-то из разряда «нет, я еще полежу немножко» и начала вставать. Парень, потянувшийся за продуктами передумал поднимать их и решил помочь мне. Но я-то этого не видела, вскочила на ноги резко. В результате произвела стремительное и неминуемое столкновение моей макушки и его носа…

– Девушка! Что за…!

Наверняка дальше шла нелицеприятная ругань, но расслышать было не дано из-за ладони, прижатой к носу.

– Извини-те! Извини, я… я сейчас холодного…! – и подхватив мокрый пакет из лужи бегу в дом. Не разуваясь, влетаю в кухню, швыряю друга по падению на стол. И через мгновение уже орудую в холодильнике в поисках спасительного куска льда или замороженного продукта.

Мама оторвалась от готовки, встревожилась:

– Олик, что случилось?

– Мам, что за лица на нашем участке?

– А что не так?

– Я, кажется, то есть… - нашла кусок замороженной курицы,

а она прилипла к ящику. Обернулась в поисках колюще-режущего. – Я только что ему нос разбила. Накинешь процент за моральный ущерб.

– Оль, это не наш рабочий.

– Нет?
– оторопев, перестала ковырять курицу ножом. Так и застыла в полусогнутом состоянии.

– Нет. Он один из любителей велопутешествий, попросил воды накачать. – Улыбку мамы выдал голос.

– Опася…- я от накативших чувств одним рывком выдернула курицу. Одновременно и баклажку вспомнила, и велосипед спортивный у ворот. Пришлось согласиться:

– Реально не наш.

– Реально, - согласилась мама. И на заднем фоне раздался лязг нашей калитки, а затем ее грохот.

– Блин! – прихватив курицу выскочила вон. От работника, который вовсе не работник и след простыл. А я так и осталась на террасе с куском замороженной курицы в руке и огромным чувством неловкости в душе:

– Блииииииииин!

– Утро не задалось?
– прозвучал за спиной знакомый голос.

– Дык, умылась как Хрюша, завтракаю как Степаша. – обернулась и с радостной улыбкой поцеловала старшего.

– Ни дня без происшествий?

– Ни дня. Ты чего проснулся?

– Понял, что готов кое-кого убить.

– Калитку,- подсказала я. – Убить и прикопать. Но лучше смажь или петли замени.

– А сами?

– Папа занят, а мы девушки!

– С усами! – последовал ответ, после чего моей прическе придали лохматость особо почитаемым среди собак жестом.

Я толкнула его локтем, и отступила, приблизив к лицу старшего ножку курицы, на подобии микрофона:

– Как будешь праздновать?

– Скромно, - зевнул братец. – Леху позову, Сержика, Дёню, пару закадычных подруг.

– Дениса и Сережу знаю, подруги тоже не вопрос, а Леха кто?

– Вечером. – Пообещал он.

2.

– Так это была случайность и скользкая лужа или подножка? – этот вопрос Ева задала с открытой улыбкой.

– Подножка и лужа. – Признался муж, - уже тогда я не мог дать ей уйти просто так.

– Да, и сбежал сам.

– Ретировался, пока ты не нанесла дополнительных увечий.

В зале послышались смешки, а Лешка на мой возмущенный взгляд ответил, вскинув брови:

– Это был тактический ход – отступление. Ты первой покинула поле брани.

– Во благо противника отправилась за курицей.
– Предложила ведущая.

– Иными словами – дезертировала.

– Нужно было не только нос разбить, - нахмурилась для вида и покосилась на мужа.

– Ты и разбила – сердце в следующую нашу встречу.

– Когда это произошло, когда вы встретились вновь?

– Нет. Вторая встреча произошла четыре года, а вот сердце я ему разбила спустя год или даже полтора года. – Супруг соглашаясь, кивнул.