Молчунья
Шрифт:
– Аааа, кажется, он меня берёт на руки. Какие огромные руки, ещё больше, чем у моего папы, но такие же тёплые и нежные. Как близко он поднёс меня к своему лицу. Как интересно. У него голубые глаза, большие брови, нос. – Ангелина с огромным любопытством разглядывала нового в её жизни, родного человека.
Дедушка снова произнёс что-то ласковое, но для детского восприятия это показалось грубоватым, хотя и приглушённым.
– Опять он что-то говорит, как-то, по-моему, не очень ласково. Уааа, Уааа. – Дедушка передал ребёнка матери
К каждому из дедушек и бабушек с появлением внучки вернулись воспоминания
ОТКАЗ ОТ СОСКИ
Примерно в возрасте одного года Ангелина стала отказываться от соски, выплёвывая её. Сначала это происходило во время сна, а потом и во время бодрствования.
– Что-то мне надоело сосать эту пустую соску. Она, конечно, похожа на мамину сисю, но в ней нет молока, и вообще она часто вываливается из моего рта, а потом её трудно найти. Мне всегда хочется её найти и положить снова в рот, ведь она меня всегда успокаивает и даёт ощущение присутствия мамы всегда и везде.
– Ой, ну вот, снова моя соска выпала изо рта, мне никак её не найти. Чем бы мне её заменить? – Ангелина поднесла правую руку к лицу и непроизвольно положила в рот большой палец. – Ха, эврика, вот чем я могу заменить соску, своим пальцем. Тем более у меня их два, с двух сторон, это удобно, и они всегда со мной, их не надо искать, они, что называется, всегда под рукой, а в моём случае всегда на руке. Здорово.
С этих пор Ангелина больше не сосала соску, отдавая предпочтение своим пальцам. Она сосала их, попеременно чередуя, в зависимости от позы своего тела и положения головы.
Сосание своих пальцев продолжалось вплоть до четырёх с половиной лет.
ОБРАЗЫ НА СТЕНАХ
– Как темно вокруг, и никого рядом нет, что это? Ночь что ли? Да похоже, что ночь. А где мои родители? Наверное, спят в другой комнате. Не буду их звать, лучше полежу в спокойствии, посмотрю вокруг. – Родители в это время отсутствовали дома, они были в гостях у друзей, будучи уверенными, что Ангелина спит в своей кроватке.
– Ух ты, какие интересные картины на стене, какие узоры. – На улице светил ночной фонарь, свет которого попадал прямо в окно. На подоконнике стояли горшки с цветами, тень от которых при освещении светом фонаря падала на стену комнаты, создавая удивительные и причудливые формы.
– Вот это большущее дерево, такое старое и кручёное, а что же на нём, ах, так это маленькая птичка, наверное, синица, она спит, поэтому не слышно её красивой песни. А это усатый котяра, он внимательно смотрит вокруг, облизывается, видимо, он наелся сметаны и теперь сидит с довольной моськой и мурлычет, обозревая окрестности. А это какая-то непонятная птица, я её не знаю, наверное, прилетела сюда из далёких стран, у неё такой большой и красивый хвост и хохолок. Она так статно сидит, прямо королевна. А
– Как здорово смотреть на эти картины, они совсем не меняются, их можно полностью изучить и узнать.
Мимо дома, в котором жила Ангелина с родителями, проехала какая-то машина и неожиданно стёрла светом своих фар все картины, которые были на стене, но ненадолго, все быстро вернулось в исходное состояние, несколько секунд спустя. Ангелина невольно вспомнила свой сон, проехавший автомобиль напомнил ей пробегающего Хроноса, который вырывает из картинок.
Рассматривая и изучая картинки, Ангелина уснула.
Теперь она всегда, когда просыпалась по ночам, смотрела на свои картинки и любовалась новыми образами, возникающими на стене.
О ПЕРЕДВИЖЕНИИ
– Мне всегда сложно удавалось в этом мире управлять своим телом. Я с трудом смогла научиться держать голову, садиться, переворачиваться, да мне и не особо хотелось всё это делать. Однако все окружающие меня люди, в том числе и мои родители, постоянно меня провоцировали на это, как будто это самое важное в их и моей жизни. Ну, научилась я держать голову и сидеть, и что? Мне лично это совершенно ничем не помогло в то время, я ведь так и не смогла в тот момент перемещаться.
– Но родители настаивали на своём, постоянно принуждая меня осуществлять различные движения, даже возили меня ко всяким тёткам (медсёстры-массажистки), которые мяли меня изо всех своих сил. Я как могла извивалась, а тетки ещё пуще стервенели, подвешивая меня вниз головой со стола, удерживая мои ноги, и заставляли меня саму подняться вверх. У меня не получалось, тогда надо мной сжаливались и помогали приподняться, придерживая снизу рукой.
– И вот я научилась переворачиваться, и не просто переворачиваться, а кувыркаться, но меня все равно постоянно теребили, поднимали руки, ноги, вращали ими в разные стороны. Не могу сказать, что мне это не нравилось, нравилось и очень даже, но я не могла понять, зачем всё это.
– Наконец наступил день, когда я научилась ползать. Теперь я могла уползать от моих преследователей. Теперь я могла изучать мир и перемещаться в нём, я могла управлять своим телом, ура.
– Мне было достаточно ползать везде и изучать, я ликовала от радости, что могу перемещаться куда захочу, но мои родители всё равно не успокаивались. Теперь они постоянно меня ставили на ноги и заставляли меня стоять, или ходить, держась за их руки. Честно говоря, мне это не очень нравилось, но я терпела, потому что знала, – скоро меня отпустят, и я смогу снова ползать в своё удовольствие.
Ангелине очень нравилось ползать, и она никак не понимала, почему все вокруг так хотят, чтобы она стала ходить на двух ногах. Зачем, ведь она так прекрасно может перемещаться на четвереньках, тем более – на четвереньках гораздо ближе к полу, а значит не так высоко падать, в случае чего. Ползать просто безопаснее.
– Снова мои родители хотят, чтобы я встала, а я не хочу, – озорно смеясь и быстро уползая, думала Ангелина.
Папа поймал Ангелину и поставил на маленькие, ещё недостаточно окрепшие ножки. Ангелина стояла на трясущихся ногах, крепко держась за папин палец.