Молекула-попаданец
Шрифт:
Олег Ломоносов почувствовал дрожь в теле, прохлада подвала сменилась ледяной стужей, будто подули ветры Северного океана. Скорее это было психологическим ощущением
температура как была холодной и ровной, так и оставалась. Мальчишка-пионер знал, что ему не сулит ничего хорошего эта встреча. Казалось, в голове играет похоронный марш. Заскрипел ключ открываемой двери, грубая ругань с матом. Толстая железная дверь скрипела так, словно стонало терзаемое железо. Олег Ломоносов вспомнил одно из фантастических произведений, где автор искал душу в металле, доказывая, что сталь способна ощущать боль. Палачей
Конечно, и чего скрывать - были следователи-палачи, что искренне заблуждались охваченные шпиономанией, но большинство знали, чему служили. Кто пытал, выполняя свой извращенный долг, а некоторые балдели от чужих страданий.
– Ну что мальчик, ты я вижу, скучаешь, по нам!
– Он осветил Олега Ломоносова трофейным английским фонарем.
– Кожа посинела, ты продрог птенчик. Ну, ничего мы тебя согреем и накормим.
Стоящие за ним гитлеровские дегенераты захихикали.
– Первую очередь у детей мерзнут ноги. Как говорят русские, ноги в тепле, голова в холоде, а желудок в голоде. Так что попьешь лишь водицы с мочой.
– Следователь-фашист и генерал, заржал сивым мерином. Его помощник офицер СС сквозь смех спросил:
– Высыпать угольки пацану под голые ноги?
Нацистский палач с удовольствием обвел губы языком и рявкнул:
– Да - это классика, так начни с этого обогрева!
Олег Ломоносов задрожал сильнее. Он знал, как это больно когда жжет тело. Возможно пытка огнем одна из самых суровых. Угольки рассыпались под босыми ногами мальчика-пионера. Он автоматически поднялся на носочки, чтобы избежать прикосновения. Следователь-генерал с неожиданной для рыхлых рук силой, дернул его ногу щипцами, босая пятка соприкоснулась с раскаленной массой.
Вопреки ожиданиям было не слишком больно, огрубевшая в каменоломнях и при беге по горам, мозолистая ступня покрылась твердой коркой, которую не просто пробить угольку.
Олег Ломоносов даже выдавил улыбку:
– Мне что-то холодно!
Зюгельгюнтер осторожно дотронулся пальцами до ороговевшей подошвы, брезгливо поморщился:
– Да ты бродяга, наверное и зимой ходил босым. Ну, ничего есть места тела и не столь закаленные.
Его напарник предложил:
– Может быть, огонь бачки поджарить.
Генерал СС отрицательно тряхнул лысеющей башкой:
– Их мы будем терзать щипцами, а для начала обработаем руки.
Палач включил газовую горелку. Голубое пламя выглядело в полумраке зловеще. Зюгельгюнтер безбожно фальшивя, пропел:
– Волшебный сон мой Эсмеральда, язык ты видишь злого ада огонька, тебя поджарит моя твердая рука.
Олег Ломоносов снова попытался дернутся, но гвозди вонзились в разом взмокшую спину мальчишки-пионера. Пламя горелки приблизилось к правой руке, ладонь обожгло, и
После чего эсесовец уже на русском пропел:
– Вот так мой маленький, мир полон бед!
– Несешь пузатенький, ты полный бред!
– Огрызнулся Олег Ломоносов.
. ГЛАВА ? 3.
Корсак выпучил зенки, они вышли из глазниц на стебельках и засветились фонариком. А сам мальчишка-демиург звонко расхохотался:
– Правильно мы разыгрываем... Только именно в этой игре и решиться кому в конечном итоге и достанется душа...
Роза-стрекоза сделала шаг назад и, быстро-быстро перебирая крылышками, осведомилась:
– Как душа? Вы что продаете душу?
Эммануэль свирепо, словно большая пантера оскалилась, из её пасти выросли громадные, испускающие лучи гиперлазера клыки. Девушка-демиург провизжала:
– А ты что думала! Твоя душа застряла в антивселенной и теперь стала предметом для торга!
– Эммануэль испустила несколько искорок из глаз, а Корсак размножил стебли своих зенок и даже сделал их колючими.
Роза-стрекоза в страхе отступала. Ей представился рабский аукцион, как там ей будут выставлять обнаженной и заставлять танцевать и, выкидывать колеса-сальто.
Эммануэль изменила свой облик на гибрид крылатого скорпиона и кактуса, прошипев:
– Разборка в стиле яма то канава!
Корсак тоже сменил свой облик, возник колобок с пистолетом-папиросой в зубах, и очень хиповой прической. Такой авангард из пяти цветов волос, да еще заколкою в виде семи башенного танка. Корсак, ставший колобком-блатнягой, прорычал:
– В натуре батаны - дурь пургою не гонят!
Розу-стрекозу внезапно осенила догадка, и она бухнулась на колени:
– О великие боги-вершители - я поняла вы испытываете меня! Простите меня грешную!
Корсак опять поменял прикид, обернувшись рыцарем в золотых доспехах, разукрашенными сапфировыми васильками, топазными только с извилистыми листочками одуванчиками, рубиновыми розами, изумрудными астрами, и петуньями из алмазов. Роскошное одеяние, плохо гармонировало с лицом мальчишки - тем более на одной щеке цветная наколка с чертями и чудовищами, а на другой рисунок крылатого ангела с двумя мечами и обнаженной пышнотелой девчонки с луком. А на высоком лбу еще изображение дракона извергающего пламя... Божество-мальчишка подмигнул и все эти картинки как начнут двигаться... Этакое адское кино с виртуальным накрутками! В самом деле, это выглядит жутким оскалом демона.
Роза-стрекоза впала в ступор, а Корсак пропел:
– Ждет награда того кто верит!
Эммануэль изменилась, приняв облик коровы с девятью рогами увенчанными черепками-бутонами и, пропела:
– Чего хочешь, пожелай, и правленье станет рай! Понукай богами в бой, не жалей - хорош судьбой!
Пейзаж вокруг их изменился они в сказочном исполинском дворце. Заиграли тысячи могучих инструментов и зазвучала сказочная музыка. Сотни дверей исполинского дворца разом раскрылись, и появилось новое лучезарное насекомое-цветок.