Мольер [с таблицами]
Шрифт:
В третьем действии Зефир дает Амуру отчет в своей службе. Он бережно перенес Психею во дворец, словно сошедший со страниц «Тысячи и одной ночи» — колонны из ляпис-лазури, большие серебряные вазы. Амур, чтобы исполнить повеление матери, принял облик человека, взрослого мужчины. Эта метаморфоза ему столь по душе, что он объявляет:
«Таким навеки оставаться Я порешил, о мой зефир! Амуром взрослым я назваться Могу с тех пор, как создан мир».Мольер играет скромную роль Зефира. Мишель Барон, уверенный в себе, в полном
Это больше чем изящный намек; это признание, чуть ли не прямо требующее не снисходительности, но восхищения зрителей. И действительно, в этот вечер Мишель Барон покорит все сердца, пожнет все лавры и завоюет себе место в сонме великих актеров. Мольер знает, чего стоит этот мальчик. Он попросил старого Корнеля вставить в свой текст эти строчки как знак благожелательности к Мишелю. Его дружба всегда внимательна и деятельна. Барон — Амур произносит странные слова, тоже звучащие неожиданно искренне; такой искренности Мольер, конечно, не мог предвидеть!
«Что говорить о том? Зефир! Ты видишь сам — Психея всех милее и чудесней. На небе, на земле, скажи, известна ль нам Краса, которая приятнее очам, Краса, которая казалась бы прелестней?»Психею играет Арманда. На ней «юбка золотой парчи, отделанная тремя рядами серебряных кружев, с вышитым корсажем и рукавами, украшенными чистым золотом и серебром, другая юбка серебряной парчи, обшитая спереди кружевами чистого серебра, шелковая мантия, отделанная такими же кружевами…» (Опись 1673 года).
Одним словом, она ослепительна, и к тому же — очаровательна. Роль Психеи как нельзя лучше подходит к ее такой юной и хрупкой фигурке танагрской статуэтки. Ей тоже предстоит пережить великий день своей жизни. Ее движения, переливы голоса вторят Амуру — Барону. В этот счастливый миг Арманда и Мишель образуют идеальную пару; они слишком молоды, чтобы выйти из роли, когда упадет занавес.
Но вернемся к пьесе. Психея не понимает, зачем Зефир принес ее в этот дворец. Она еще не может поверить в милосердие Венеры и молит о смерти, которая избавила бы ее от мучительного ожидания:
«Не заставляй страдать, терзай меня скорее, Чудовище, спеши меня пожрать! Коль гибнуть я должна, ужель сама я змея Должна для этого искать? Вот жизнь моя, — возьми же, не жалея, То сердце, что ты должен растерзать. Уже устала я рыдать Над бедной участью моею, Уже устала умирать — Теряю силы и бледнею».Впрочем, очевидно, что этой трепещущей жертве грозит совсем другая смерть. Что должны были об этом думать зрители 1671 года? Появляется Амур. Вздохи Психеи наполняются иным смыслом:
«Я тотчас, видя вас, совсем спокойной стала, Забыла о конце своем, Моей былой тоски как будто не бывало, И холод жил моих согрела кровь огнем… …Гляжу —Амур корит ее за то, что она так долго чуждалась любви. Он объясняет ей, что теперь она несет наказание за свою холодность. Но Психея в восторге от этой «сладкой казни». Тогда Амур открывает свою страсть, но хочет победить Психею одним обаянием, а не божественной властью. Он ставит такие условия:
«Мое вы узнавать не тщитесь имя, званье И края этого названье — Все это вы узнаете потом».Психея больше не принадлежит себе, она на все согласна:
«За вами следовать — вот вся моя отрада: Других желаний мне не надо».Она только просит позволить ей в последний раз повидаться с отцом и сестрами, чтобы рассеять их скорбь, — ведь гибель ее мнимая. Амур колеблется, внезапно охваченный ревностью:
«Покуда солнца луч целует вас в висок И ваши волосы ласкает ветерок С такою нежностью — я негодую. Мне ненавистен воздух сам, Который вы вдохнули с наслажденьем. Ревную я к одежд прикосновеньям И к воздыхающим устам, И доставляет мне мученье Мысль, что вы преданы неведомым мечтам…»Психея отвечает в том же духе. Это прелестный любовный дуэт. В шестьдесят четыре года (да еще в те времена!) — какая молодость души! Милый старый Корнель! Правда, он легко воспламеняется, а к Арманде питает «безграничное уважение»: что это значит, можно догадаться.
После того как Амурчики и Зефиры попели и попрыгали вволю, появляются сестры Психеи, чтобы ее погубить. Они прилетают на колеснице Зефира. Дворец, куда они попадают, вызывает их зависть. Аглавру и Кидиппу все эти чудеса «приводят в возмущенье». Они досадуют, что Психея не в могиле, и злобно изыскивают средство нанести ей решающий удар, что для их низких сердец означает — разрушить ее счастье. Этот прекрасный возлюбленный, этот могущественный принц, владеющий такими сокровищами, — кто он? Как его зовут?
«Вы любите его, и он вас любит страстно, Вам мил он, вы ему милее всех сейчас, И ваше счастье было бы прекрасно, Когда б вы знать могли того, кто любит вас».Психея противится, как умеет:
«Не все ль равно, кто он? Ко мне он полн вниманья; Чем дольше он со мной, тем больше он влюблен; Готов предупреждать он все мои желанья, И прихоти мои — ему закон. Мне непонятны ваших чувств терзанья, Когда мне весь дворец прекрасный подчинен».