Молилась ли ты на ночь?
Шрифт:
На чужое голое тело, прилепленное к моей голове, я старалась не смотреть, изучала выражение собственного лица. Глаза закрыты, рот, наоборот, слегка приоткрыт… Сплю я, что ли?
Не будучи лунатичкой, я никогда прежде не смотрелась в зеркало во сне, но теперь этот пробел следовало заполнить. Я достала из сумки пудреницу, открыла ее, запрокинула голову, подняла зеркальце повыше и посмотрелась в него снизу вверх. Ракурс примерно такой же, как на гадком снимке, теперь надо попытаться скопировать выражение лица…
Я закрыла глаза и постаралась вообразить, будто лежу-отдыхаю
Тогда я представила, что сплю и вижу неприятный сон – не совсем кошмар, но что-то подобное. Опять глянула сквозь ресницы на свое отражение и нашла, что оно стало гораздо больше похоже на картинку с карточки. До полноты сходства мне в реальности не хватало разметавшейся платиновой гривы, которую пририсовал автор фальшивки. Вообще-то у меня сейчас довольно короткие волосы, примерно до середины шеи, и платиновый оттенок имеет только декоративно подкрашенная челка, а в целом шевелюра пепельно-русая с редким мелированием. Интересно, чем гнусному затейнику не понравились мои настоящие волосы, зачем он пришпандорил эти пошло обесцвеченные локоны?
При мысли о том, что моя естественная прическа показалась автору фотофальшивки недостаточно эротичной, я почувствовала легкую обиду, но она прошла сразу, как только до меня дошло: затейник просто не знал, какие у меня волосы! Он видел только платиновую челку и пряди, выбивающиеся на висках, а все остальное вообразил и додумал! Такое было вполне возможно, если в момент фотосъемки на мне был головной убор.
Я сосредоточилась и подумала еще. Судя по всему, неизвестный фотограф снял меня спящей. Однако я не имею привычки надевать перед сном ночной колпак, кружевной чепец или сеточку для волос. Я вообще не люблю головные уборы, даже зимой хожу без шапки, только в мороз надеваю шляпу или капюшон пальто. Значит, мой сон был незапланированным, он одолел меня неожиданно, и при этом я была в зимней форме одежды…
– Алка! Я поняла! – заорала я, перекрикивая ревущий в комнате пылесос. – Я знаю, когда меня могли сфотографировать в таком виде!
Трошкина вырубила пылесос и прибежала в кухню, заинтересованно и обрадованно сверкая глазами.
– Вчера! – торжествующе сказала я, потрясая визиткой. – Вечером, когда я лежала в глубоком обмороке!
– В квартире Полуперца? – уточнила Алка.
– Полуянца, – поправила я. – Или под лестницей в первом подъезде. Хотя, нет, под лестницей было темно, а Зяма сказал, что фотография сделана при желтом электрическом свете.
– Значит, в квартире Полуянца, – подытожила Трошкина.
Она села на табуретку, потерла переносицу и спросила:
– Кто еще там был, кроме тебя?
– Мертвый Ашот Гамлетович, да еще какая-то хваткая гадюка пряталась под диваном, – вспомнила я.
– Идею о том, что фотоаппаратом щелкал покойник, оставим для романов твоей мамули, – сказала подруга.
– Значит, меня сфотографировал поддиванный гад! Выходит, придется нам его найти.
– Это будет
– Это так, – неохотно согласилась я и задумчиво побарабанила пальцами по столешнице.
– Давай зайдем с другой стороны, – поразмыслив, предложила она. – Попробуй найти ответ на такой вопрос: откуда у того, кто сделал эту гнусную визитку, твой номер телефона?
– Может, это кто-то знакомый? – предположила я. – Он просто знает меня и мой телефон.
– И у него к тебе что-то личное, так что гадкая шутка с визиткой – это изощренная месть, – кивнула Алка. – Принимается как версия. А если это кто-то незнакомый? Как он в таком случае раздобыл номер твоего мобильника?
– Вариантов – море! – огорченно признала я. – Он мог проследить за мной, выяснить, кто я такая, и расспросить знакомых. Или узнать, где я работаю, и навести справки в «МБС». Или…
– А ну, дай мне свою трубку! – не слушая меня, потребовала Трошкина.
Я вручила ей мобильник, и подружка полезла в список недавних вызовов.
– Вот вчерашний день, – сказала она, найдя нужную дату. – В котором часу ты заявилась к Полуянцу?
– Около пяти вечера, точнее не помню, – ответила я.
И, угадав следующий вопрос, ответила на него с опережением:
– А из отключки в первом подъезде я вышла приблизительно получасом позже. А что?
– А то, что мне еще не случалось слышать, чтобы в бессознательном состоянии кто-либо разговаривал по телефону! – объявила Алка. – А у тебя тут в семнадцать тринадцать исходящий вызов! Посмотри-ка, знаком ли тебе этот номер?
– Вроде нет, – без особой уверенности сказала я. – Ты же знаешь, я плохо запоминаю цифры.
– Мне ли этого не знать! – вздохнула бывшая отличница, у которой я списывала ответы на задачки на протяжении всех школьных лет. – Ладно, попробуем по-другому…
Она нажала кнопку и вызвала тот самый подозрительный номер.
– Метод тыка в действии! – прокомментировала я и затаила дыханье.
Мы прислушивалась к гудкам, я уже решила, что сейчас телефонная барышня объявит, что абонент недоступен, когда в трубке тихо щелкнуло и мужской голос произнес:
– Ай, простите, меня сейчас нет дома, или я не могу подойти к телефону. Прошу, позвоните мне позже или оставьте свое сообщение после длинного сигнала.
В трубке заунывно загудело, и Алка поспешно отключилась.
– Кто это был? – почему-то шепотом спросила я.
– Ты не узнала голос? – Трошкина огорчилась. – Жалко, я надеялась…
Видно было, она надеялась, что я обрадованно вскричу что-нибудь вроде: «Ба! Да это же Вася Сидоров, я узнаю его!»
– Точно могу сказать одно: это не Вася Сидоров, – сказала я.
– Кто такой Вася Сидоров? – напряглась Алка.
– Не знаю, но это не он.
– Почему не он? – Трошкина не на шутку заинтересовалась личностью мифического Васи.
– Потому что редкий Вася Сидоров говорит по-русски с акцентом! – объяснила я. – Ты разве не заметила? Мне показалось, что автоответчик как-то очень по-кавказски сказал: «Прашу!» А этот нетипичный для русской речи зачин – «Ай, простите!»?