Молитва любви
Шрифт:
Подавив приступ тошноты, Грей спросила:
– Стрела?
Раны от стрелы видно не было.
– Да, стрелу пустили в спину, – последовал ответ. В свете мерцающих свечей лицо отца налилось кровью, глаза застыли. Неподвижно глядел он на мертвого сына, устремившего невидящий взгляд в пустоту.
Грей торопилась покинуть часовню и дернула отца за рукав.
– Пойдемте, – позвала она, – поговорим в другом месте. Здесь…
– Это была та самая сучка из Бальмейнов и ее брат! – оборвал барон свою дочь, яростно
Грей вскинула голову. Бальмейн? Ведь именно в этой семье Филипп учился быть доблестным рыцарем. Да, она была уверена в этом. Их владения граничили с Медландом.
– Боюсь, я чего-то не понимаю, отец, – сказала Грей. – В этом виноваты Бальмейны?
Барон поднял взгляд от мертвого тела, на лице его отразилась такая жгучая ненависть, что сердце Грей сжалось от ужаса.
– Да. Гильберт Бальмейн вызвал твоего брата на поединок, а когда Филипп стал брать верх, его хитрая сестрица пустила ему стрелу в спину.
Грей испуганно вскрикнула. Хотя ее привязанность к членам семьи была не слишком сильной вследствие жизни вдали от родного дома, но несправедливость, допущенная по отношению к брату, вызвала негодование в душе.
– Почему? – прошептала она. Эдуард сжал плечо дочери:
– Это месть сестры Бальмейна за то, что Филипп разорвал помолвку с ней.
Грей не знала о помолвке брата. Отчаяние охватило ее при мысли о потерянных вдали от мирской жизни годах. Может быть, все обернулось бы иначе, если бы мать осталась в живых, а сама Грей выросла в Медланде.
– Почему же Филипп разорвал помолвку? – удивилась она и поежилась, когда отцовские пальцы еще сильнее впились ей в плечо.
– Она оказалась шлюхой – отдалась другому мужчине за несколько дней до свадьбы с Филиппом. После такого бесчестья он не мог на ней жениться.
Грей сжала кулаки. Какое зло должно таиться в женской душе, чтобы замышлять подобную месть, удивлялась девушка.
– Когда он умер?
– Две недели тому назад.
Бросив взгляд на отца, Грей в последний раз посмотрела на мертвое тело.
– Почему же он так долго лежит здесь в таком состоянии?
– Минуло девять дней с тех пор, как он вернулся ко мне на спине своего коня, – горестно ответил отец, и морщины собрались в уголках его рта.
– Откуда?
– Из одного нашего северного владения, из Чесни.
– С севера. Но что он там…
– Молчи! – разъярился Эдуард, яростно встряхивая дочь. – Надоели мне твои расспросы!
Грей больше не пыталась о чем-либо спрашивать.
– Бальмейн мой враг, наш враг! – заявил барон. – Не забудь, что ты видела здесь, потому что мы должны отомстить.
Грей отшатнулась от отца, она не могла отнести глаз от руки, с силой сжимавшей ее плечо. Потом отец вдруг отпустил ее.
– Эту ночь ты проведешь здесь, – сказал он. – И будешь молиться за упокой души Филиппа.
Грей
Грей стряхнула с себя мрачные воспоминания. Ни к чему переживать вновь события той ночи. Зачем вспоминать о долгих часах в молитвах, что пришлось ей провести взаперти, коленопреклоненной перед алтарем, моля о спасении души своего брата и о своем освобождении, до самого рассвета, пока не пришел слуга, чтобы выпустить ее из часовни. С тех пор Грей больше не приходила сюда.
Лай Ворчуна заставил девушку обернуться.
– Что ты нашел? – спросила она. Припадая на передние лапы, пес заглядывал под низкую скамью, пытаясь достать какое-то живое существо, пронзительно верещавшее.
– Это птица?
Через мгновение Грей получила ответ на свой вопрос, когда птица вылетела из-под скамьи и заметалась по часовне, ища выхода. Взбудораженный Ворчун безуспешно пытался поймать проворную птаху.
Это был сокол – молодой сокол, заметила Грей, захлопывая дверь, чтобы птица не вылетела в другие помещения замка. Наверное, он вырвался из того отделения птичника, где держали ловчих птиц.
Чтобы поймать сокола, требовалось много терпения и сил, но пока Грей и Ворчун гонялись за ним по часовне, тот обнаружил открытое окошко и вырвался на свободу.
Держась за подоконник, Грей смотрела, как птица взмыла в небо и распростерла крылья на голубом просторе. Девушка улыбнулась и подумала, каково это – быть птицей. Летать на свободе…
И сразу же упрекнула себя за сумасбродные мысли. Ничего не желала она так сильно, как вернуться домой, в Медланд, и занять подобающее ей место в замке. Несмотря на все препятствия, с которыми Грей столкнулась за последние недели, несмотря на жестокую необходимость стать женой ненавистного ей человека, она никогда не испытывала большего удовлетворения и довольства судьбой.
Аббатство осталось позади, туда возврата нет. Впереди – предопределенное будущее. Никто не сможет заставить ее свернуть с этого пути.
ГЛАВА 2
Не будет больше споров о замужестве Грей, о свадьбе с Уильямом Ротвильдом. Просто сама свадьба не состоится.
Пять дней тому назад рыцарь, посланник короля Генриха, с надменным видом вошел в холл, а сопровождавшая его вооруженная свита заполнила комнату. На лицах суровых воинов, одетых в кольчуги, не было и тени улыбки, и уж ни в коем случае их нельзя было принять за дружелюбных путников, проезжавших мимо.