Молитва в цитадели
Шрифт:
— Мне хотелось что-нибудь сотворить, чтобы мое имя большими буквами напечатали в газетах.
Когда молодому человеку сказали, что за совершенное преступление он может угодить на электрический стул, тот браво ответил:
— Зато про меня напишут во всех газетах!
Тогда я не имел возможности проследить, чем закончилось это дело. Как правило, те, у кого есть деньги, без труда обходят законы.
Частные армии как инструмент политических махинаций в некоторых районах страны творили все, что им заблагорассудится, а коррупция и шантаж стали повседневным явлением. «Поскольку Филиппины, — говорил мне Родольфо Тупас, — из-за частных армий нередко становятся предметом широких дискуссий, необходимо, чтобы в рекламные туристские проспекты была добавлена еще
Горькая правда Филиппин 1971 года!
Через пять лет я вновь приезжаю в Манилу. Таможенник, как и прежде, предлагает сдать оружие: ведь и | филиппинскую авиакомпанию террористы не оставили без внимания. Недавно введена даже дополнительная пошлина — «анти-хайджэк». Каждый пассажир сверх обычной платы вносит еще 70 песо, финансируя, таким образом, мероприятия по безопасности в полете.
Однако сейчас я уже не вижу медной таблички в отеле, да и частных армий, по-видимому, больше не существует. Конечно, страна за это время не превратилась в рай — она просто перестала быть ареной деятельности гангстеров всех мастей.
Декрет, запрещающий иметь огнестрельное оружие в личном пользовании, был одним из первых декретов президента Маркоса после введения им чрезвычайного положения в 1972 году. Это мероприятие в условиях «нового общества» имело шумный успех. В то время, чтобы охарактеризовать положительные методы правления президента, в качестве примера в Маниле охотно приводили именно этот декрет. За ним последовали другие меры, которые должны были подготовить основательные реформы, в том числе и социально-экономического характера. Они не устранили всю несправедливость, по оказали существенное влияние на общественные отношения и обеспечили правительству поддержку значительной части крестьянства.
Я не могу утверждать, что это было достигнуто только с помощью армии. Сейчас в Маниле намного меньше людей в военной форме, чем раньше; лишь на дорогах можно увидеть полицейских-регулировщиков.
Режим правительства Маркоса сумел заставить противников считаться с ним. И сегодня в Маниле я чувствую себя в большей безопасности, чем пять лет назад. То же самое говорят мои филиппинские друзья.
Бен подтвердил, что перестрелки в вестибюле отеля теперь перешли в область преданий. Несомненно, новые меры правительства по обеспечению безопасности принесли пользу. Бен ссылается на данные отчетов полицейского управления, согласно которым в 1971 году было совершено 93 472 преступления, из них 59 541 — тяжкое, к которым здесь относят убийство, тяжелое телесное повреждение со смертельным исходом, изнасилование и вооруженное ограбление. Начиная с 1975 года преступность постоянно сокращалась, в 1975 году был отмечен самый низкий ее уровень: 68 200 преступлений, из них 43 342 — тяжких. К сожалению, еще очень велика преступность среди молодежи. Бен говорит, что блюстители порядка ответственность за все еще высокий процент уголовных преступлений возлагают на постоянно увеличивающийся рост населения, ощутимую инфляцию, стихийные бедствия и в известной мере на терпимость общественности. От 70 до 80 процентов преступлений, зарегистрированных полицией, в настоящее время совершаются на гигантски разросшейся территории Большой Манилы.
Филиппины не превратились в «банановую республику». Выборов в старом духе, сопровождавшихся большим числом тяжких преступлений, в последние годы не бывает — к великому сожалению оппозиционно настроенной к «новому обществу» части населения. Всенародные референдумы 1976–1977 годов (а в них согласно закону должно было участвовать все население страны) показали, что 90 процентов голосовавших высказалось за чрезвычайное положение,
Привлекательная картина будущего Филиппин, нарисованная Беном незадолго до моего отъезда на родину, была омрачена ловким трюком гостиничного вора. В вестибюле гостиницы ко мне подсел хорошо одетый мужчина. Спустя некоторое время он смущенно попросил шариковую ручку — памятный, ценный для меня подарок, — чтобы заполнить какой-то бланк. Потом встал, подошел к стойке администратора, возвратился. И так несколько раз. Когда я наконец решил потребовать ручку назад, его уже не было. Все еще приходится учиться на горьком опыте. А полицейский, между прочим, был на своем месте. Ему пришлось составить протокол. По тому, как он делал это — вяло, безучастно, — мне стало ясно, что похищение шариковой ручки для него — пустяк: есть дела поважнее.
Петушиные бои в Бакооре
В воскресенье Манила кажется опустевшей. После шестидневной погони за деньгами наступает передышка. Тот, у кого есть возможность, оставляет чадный город и уезжает в близлежащие горы, дабы обрести там немного покоя и подышать свежим воздухом.
Бен вновь пригласил нас поехать в его родной город Бакоор, на этот раз чтобы посмотреть петушиные бои. Мы добрались туда на машине менее чем за полчаса. На улицах царили суматоха, шум, деловое оживление. Многие мужчины сидели на порогах своих домов, держа в руках петухов, и нежно поглаживали их. В этот день петухам дают самые вкусные лакомства, с ними ведут задушевные разговоры, состоящие в основном из всякого рода заклинаний. Те, кто живет поблизости от Бакоора, идут на бои пешком, крепко зажав под мышкой драгоценных петухов. Те же, кто живет далеко, нанимают джипни, богачи приезжают в собственных автомобилях. На дверях многих домов можно видеть табличку: «Продается техасец». С жителями Техаса это никоим образом не связано. Имеется в виду особая порода бойцовых петухов, хотя не исключено, что предки их — выходцы из Техаса.
К толпе, направляющейся к месту петушиных боев, по дороге присоединяются все новые и новые люди, и весь поток устремляется к одной цели — аренам. Правительство разрешает проводить петушиные бои только здесь, чтобы иметь возможность взимать налоги и предотвращать нелегальные тотализаторы.
У Вена есть знакомый — владелец одной из арен, поэтому нам не надо было выезжать слишком рано: для нас оставили места. На аренах жизнь кипит с 9 утра и до самого вечера. Наиболее интересные бои, а стало быть, и самые высокие ставки начинаются только со второй половины дня. Арены расположены в сотне метров от дороги, перед ними — обширная стоянка для машин, на ней, разумеется, нет ни одного свободного места.
Раньше мы много раз проезжали мимо этих арен, не подозревая даже, что там кроется такое обиталище страстей. Со стороны арены напоминают амбар: высокий забор, за ним стена, над которой поднимается верх дощатого строения. Сегодня с утра его оглашают крики тысяч зрителей. Здесь возник своеобразный городок. Торгуют кока-колой (бутылки охлаждаются в большой ванне), земляными орехами, пивом «Сан-Мигель», сигаретами — поштучно, ибо большая часть взятых с собой денег идет на ставки. Столы сооружены из досок, положенных на бревна. На них — миски с горячим супом, бутерброды, куски куриного мяса.
На аренах есть ветеринар, который заботится о раненых бойцовых петухах, и есть человек, добивающий проигравшего бой петуха. Он же его потрошит и упаковывает, а хозяин продает — не было случая, чтобы хозяева съедали своих бойцовых петухов.
Перед самым боем петухам к ноге прилаживают тари — длинное и острое лезвие, способное тяжело ранить противника. Бывает, что уже при первой схватке, когда петухи взлетают, один из них, изловчившись, смертельно ранит соперника. Чтобы хозяин не порезался, тари обматывают пенькой и снимают ее только на арене. Давать петухам перед боем возбуждающие средства строго запрещено, и тем не менее это делают.