Молитвы Розы
Шрифт:
Потом Семен собирался обратиться в сельсовет для получения жилплощади, но никуда так и не обратился, сам себе давая ответ на свое собственное обращение «Не, не положено. У нас и так 2 участка и жилой дом. Какой толк мозолить ноги».
Но вот однажды, когда он грозился построить перед домами две комнаты чтобы курортников заселять или самими жить, Роза почти поверила. Семен измерил шагами двор от холма с лево и до соседей с право, убрал все прогнившие доски, что Василий воровал, где мог, срубы от деревьев, которые росли там же когда-то. Другой строительный мусор кирпичи, двери, оконные рамы, все что они таскали из заброшенных, не крепко закрытых домов. Но на этом все, после расчистки, он постоял, посмотрел, почесал подбородок,
Восемь соток земли, где располагается дом Молокотиных не полностью на равнине и пригодный к обработке. Проходя мимо дома, мы бы увидели холм с правой стороны от нас. Одна стена дома полностью смотрит на этот холм, в этой части дома окон нет. Было раньше, но его заколотили, так как света почти нет а холод зимой был пронзающий. Переднее окно дома из комнаты Розы и Семена, где с двадцати лет проживал Семен, смотрит на улицу и во двор. Расстояние от окна до забора 14 шагов Семена.
Часть холма тоже входит в собственность хозяев, но склоном те не пользуются, потому что раньше, вдоль холма проходила тропинка откуда водили всякий скот и овец на пастбище и обратно, а те в свою очередь проникали во двор Молокотиных и наносили ущерб. Так Василий, будучи сам еще бездетным из речных камней построил забор в четырёх шагах от дома, прямо перед возвышением. А чтобы оставшуюся часть земли на холме никто не присвоил ни для каких целей, тот предусмотрительно поставил столбы и растянул столбы проволокой, а уже в проволоки сплел ветки колючих кустарников и ветки акаций. Василию можно похвалить за хорошую работу, забор длиной двадцать метров не знает себе равных в окрестностях. С годами земля осела или поползла под забором и каменное сооружение местами наклонилась, местами потеряла высоту, но ни одни камень не свалился. В конце забора течет река Мацеста, в водах, которого приезжают лечиться со всего советского союза. Но между речкой и землей Молокотиных тоже имеется забор, в этом городе вообще любят заборы. Эта любовь сохраниться еще век, и заборов станет еще больше.
Особое место во дворе занимает туалеты. В начале он был в самом дальнем углу. Когда яма переполнилась, ее засыпали а старые стены из шифера и досок разобрали. Позже, по просьбе старой матери Василия, он построил туалет новый, поближе, чтобы старики далеко не ходили. Но и этот переполнился и был засыпан. После смерти стариков, еще Фиала беременная Семеном ходила, Василий построил каменный туалет с очень большой ямой, так сказать на века. И перекрыл бетоном, а дырку какую соорудил, всем на зависть. На дырку можно было поставить табуретку с еще одной дыркой, чтобы дети не провалились. Копал долго, подготовки были еще когда старый туалет стоял. Его он поставил недалеко от дома прямо под каменным забором. Удобно бегать по ночам а потом детскую табуретку сняли и выбросили. В годы войны, да и после войны в доме стало два раза меньше людей. Старший сын уехал в Германию, средний не вернулся с войны. Все занимались своими делами и не так часто посещали места уединение.
Василий когда заходит туда всегда на глаз измеряет, сколько еще прослужит эта яма. Конечно он хочет оттянуть этот момент, ведь у него нет ни одной идеи что ему сделать с каменным сооружением. Использовать в быту как-то не приятно, туалет все-таки. Оставить жалко, так он про себя думал примерные сроки, когда придется принимать решение. А в последний раз он об этом думал, когда Розу забирали из отчего дома. «Ну вот, этот день настанет раньше», но прошли еще годы а день все еще не настал, возможно рыхлая и ползучая земля забирает все и перерабатывает во что-то полезное.
Когда Семен забросил идею постройки комнат во дворе, вечером следующего дня, когда Роза убирала стол после того как накормила мужу и свекра, спросила почему
Ты меня что перед родителями опозорить решила? Мол никчемный я, и стройку до ума не доведу? Так вот, специально ничего для тебя строить не буду, чтобы ты не жила в каменном доме, и этот для тебя слишком шикарен. – он рукавом отер сопли из носа.
Роза не узнавала робкого мальчика из своей комнаты в Семене. «Разве могут люди так перемениться?» думала она, сидя на корточках в узком углу между кроватью и стеной. Глупые люди могут поумнеть, но умные не глупеют. «То ли дурное влияние матери с отцом на Семена, то ли я совершила ошибку». Ну конечно первые умозаключение Розе нравилось больше, не хотелось ей признавать свою ошибку в выборе мужа и признаваться в поспешном решение выйти за Семена ради того, чтобы сбежать из дома Татьяны. Да из дома Татьяны, ведь отчим она его называть не могла.
Так Роза поставила себе за правила наладить отношение с Фиалой и с Василием вместо того, чтобы взяться за мужа. Она потакала его родителям и упрекала во всем Семена. В самые сытые дни, когда Василий разрешал резать курицу или гуся, Роза доставала самые жирные и большие куски свекру и свекрови, а Семена давала остатки, себе она вовсе брала только картошку, или косточки. Семену это обижало, ему казалось это не уважением со стороны жены, но говорить ничего не мог, иначе батя с матушкой обидятся. Так он выплевывал свой гнев на Розу иначе, ругался и лупил ее по каждому поводу. Она быстро позабыла о словах отца не давать себе в обиду. Не когда рука Смена летала к ее лицу, не когда она сидела скрюченная на холодном полу. Ну а все что повторяется систематически, ты просто перестаешь это замечать.
Ты даже детей родить не можешь, на что нам твой ум и прочитанные книги. – они сажал картошку, он бросал, она закапывала. – что за нас люди говорят, пять лет уже как вместе, а детей нет. Стыдно людям в глаза посмотреть.
Так может к доктору пойти? В нашем-то веке какая вон медицина, наука…
Ты кого за больного выставляешь а? Я здоров как… чему мне быть не здоровым. Ты за себя говори-ка. – Он повернулся к ней и бросил всей силой на нее картофелину. Роза от неожиданности даже увернуться не успела, и удар пришелся прямо ей в левую грудь. От боли она уселась на холодной земле.
Так и мне ты не даешь к ним идти. Как же нам знать, что лечить надо если не ты не я к врачу не ходили? – удерживаясь за лопату она привстала. Боль лишил её рассудка и не подумав Роза ляпнула. – посмотри чья жена закапывает картошку? Закапывать мужской труд, лопата и земля тяжелые я спину надрываю, потом детей рожать не можем.
Но одуматься о сказанном было поздно.
Хочешь, чтобы я лопату взял? Значит возьму. – широко шагая пошел к Розе.
Роза сразу поняла зачем он идет, два шага отошла, пытаясь спастись, лопата скользила с рук. Семен схватил падающую лопату повернул в руке и как чиренком по спине Розе даст. Та сложилась на двое. Больше Роза говорить не смела. И тактику поменяла к его родителям. Молчание золото, ее голос в доме не слышно было пока к ней кто обратится.
На следующий день после сцены в огороде, Роза с совхоза, когда по дороге встретился отец.
Роза ты чего меня не видишь? Машу тебе. – Роза не видела отца в самом деле, но Георгий ей не поверил. – Ну как ты, и не заходишь совсем. Уже как полгода тебя в доме не было у нас.
Не хочу вас стеснять. Последний раз Татьяна при виде меня стала плакать что денег нет на хлеб, и что деткам Лизы она даже носочек не может купить. – Роза стояла крючком перед отцом, уж больно болела спина да и в глаза отцу смотреть не охота.