Молния

Кунц Дин

Лора даже начала лелеять веру в будущее и надежду стать счастливой. Ведь у нее как-никак был личный хранитель. Возможно, даже ангел-хранитель. А каждой девочке, имеющей своего ангела-хранителя, суждено обрести любовь, счастье и безопасность.

Но разве ангел-хранитель способен выстрелить человеку в голову? Или избить кого-то до крови? Не важно. У нее был очень храбрый хранитель, и не важно, ангел он или нет, а еще любящие приемные родители, и она не могла отказываться от счастья, пролившегося на нее волшебным дождем.

Во вторник, 5 декабря Нина отправилась на плановый ежемесячный осмотр у кардиолога, поэтому, когда Лора вернулась днем после школы, дома никого не было. Открыв входную дверь своим ключом, она положила учебники на столик

в стиле Людовика XIV, стоявший в прихожей возле нижней ступеньки лестницы.

Просторная гостиная в кремовых и бледно-зеленых тонах, несмотря на размеры, казалась уютной. Остановившись у окна, чтобы полюбоваться видом, Лора подумала о том, как было бы хорошо, если бы Рут с Тельмой могли насладиться всем этим великолепием вместе с ней, и внезапно поняла, что это вполне осуществимо.

А почему бы и нет? Карл и Нина любили детей. И любви им хватит на целый дом ребятишек, на тысячу ребятишек.

– Шейн, – громко сказала Лора, – ты гений!

Она отправилась на кухню приготовить себе что-нибудь перекусить, чтобы поесть в своей комнате. Налила стакан молока, разогрела в духовке шоколадный круассан, достала из холодильника яблоко, обдумывая при этом, как бы половчее завести с Доквейлерами разговор о близнецах. План был настолько хорош, что все должно было пройти как по маслу. Лора задумчиво толкнула плечом вращающуюся дверь между кухней и столовой.

Угорь поджидал Лору в столовой. Он схватил девочку и с такой силой швырнул о стенку, что у нее перехватило дыхание. Яблоко и шоколадный круассан свалились с тарелки, тарелка упала на пол. Затем Угорь выбил стакан с молоком из руки Лоры, и стакан, с грохотом ударившись об обеденный стол, разбился вдребезги. Дернув Лору на себя, Угорь снова отшвырнул ее к стенке. Лора почувствовала, как резкая боль пронзила спину, в глазах потемнело. Лора знала, что ей нельзя терять сознание, и старалась держаться, держаться из последних сил, несмотря на боль, дурноту, удушье.

Где ее ангел-хранитель?! Где?!

Шинер придвинулся к Лоре, и от ужаса у нее обострились все чувства. Она отчетливо видела каждую черточку его искаженного от ярости лица: багровые отметины на месте пришитого к голове уха, черные точки в складках вокруг ноздрей, шрамы от юношеских прыщей на мучнистой коже. Дикие, злобные зеленые глаза казались глазами не человека, а кошки.

Но ангел-хранитель Лоры с минуты на минуту должен был оторвать от нее Угря и убить. Буквально с минуты на минуту.

– Попалась! – В пронзительном голосе Угря слышались маниакальные нотки. – Теперь, дорогуша, ты в моей власти. И ты непременно назовешь мне имя того сукина сына, который меня искалечил. И я вышибу ему мозги. – Он крепко держал Лору за плечи, вонзив пальцы в нежную плоть, затем поднял ее и прижал к стене; ноги Лоры беспомощно болтались в воздухе. – Кто этот ублюдок?! – Угорь оказался неожиданно сильным для своего роста; оторвав Лору от стены, он снова с силой вдавил в нее свою жертву, продолжая держать девочку на уровне глаз. – А ну-ка выкладывай, дорогуша, или теперь уже ты лишишься уха!

С минуты на минуту! С минуты на минуту!

У Лоры болезненно пульсировал позвоночник, однако она сумела вдохнуть в себя немного воздуха, отравленного вонючим, тошнотворным дыханием Угря.

– Отвечай, дорогуша!

Она могла умереть, ожидая вмешательства ангела-хранителя.

И тогда она лягнула его в мошонку. Прямо в цель. Угорь стоял, широко расставив ноги, он явно не привык к маленьким девочкам, способным дать сдачи, и в результате попал впросак. Глаза у него вылезли из орбит, на секунду став почти человеческими, из груди вырвался низкий полузадушенный звук, руки непроизвольно разжались. Лора рухнула на пол, а Угорь попятился, потерял равновесие, ударился спиной об обеденный стол и, сложившись пополам, остался лежать на боку на китайском ковре.

Лора, оцепеневшая от боли, шока и страха, была не в силах подняться. Ватные ноги. Дрожащие. Значит, нужно ползти. Она могла ползти. Подальше

от него. Лихорадочно. В сторону арочного входа в столовую. В надежде, что к тому времени, как она достигнет гостиной, ей удастся встать на ноги. Угорь схватил Лору за левую щиколотку. Лора попыталась брыкаться. Бесполезно. Ватные ноги. Шинер усилил хватку. Холодные пальцы. Пальцы мертвеца. Он пронзительно заверещал. Странный потусторонний звук. Лора нащупала рукой мокрое от молока пятно на ковре. Увидела битое стекло. Верх стакана разбился, но тяжелое дно, увенчанное острыми стеклянными зубцами, осталось нетронутым. На стекле повисли капли молока. По-прежнему скрюченный, парализованный болью, Угорь схватил Лору за вторую щиколотку. Согнувшись в три погибели и мерзко извиваясь, он подтянулся поближе к девочке, все еще продолжая верещать. Совсем как птица. Собираясь обрушиться сверху на Лору. Придавить ее. Лора схватила разбитый стакан. Порезала большой палец, но ничего не почувствовала. Угорь отпустил ее щиколотки, норовя схватить за бедра. Изловчившись, Лора перекатилась на спину. Словно это она была угрем. Выбросила вперед ладонь с зажатым в ней донышком разбитого стакана, причем не для того, чтобы ранить, а скорее, отпугнуть противника. Но Угорь уже навалился на Лору всем телом, рухнув на нее сверху, – и все три острых зубца вонзились ему в горло. Он попытался отпрянуть. Выдернуть донышко. Но стеклянные зубцы, разбившись, вошли в плоть. Задыхаясь, захлебываясь, Угорь пригвоздил Лору всей своей тяжестью к полу. Из носа потекла кровь. Лора попыталась высвободиться. Угорь вцепился в нее растопыренными пальцами, больно придавив коленом ее бедро. Впившись губами ей в шею, он попытался укусить. Но только прихватил кожу. Если Лора ему не помешает, то следующий укус будет более глубоким. Она принялась судорожно дергаться. Дыхание со свистом и бульканьем вырывалось из пробитого горла Угря. Наконец Лоре удалось выскользнуть из-под него. Он снова схватил ее. Она его лягнула. Теперь ноги Лоры работали намного лучше. Пинок получился увесистым. Она поползла в сторону гостиной. Схватилась за раму арки между столовой и гостиной. Подтянувшись, встала на ноги. Оглянулась. Угорь тоже был на ногах. Он замахнулся, точно дубиной, стулом, который держал в руках. Лора пригнулась. Стул с грохотом врезался в проем. Лора проковыляла в гостиную, направляясь в сторону прихожей, в сторону входной двери. Угорь снова кинул в Лору стул, и тот задел ее по плечу. Она упала. Покатилась по полу. Подняла глаза. Над ней снова навис Угорь. Схватил за левую руку. Все кончено. Или было бы кончено, если бы осколок стекла в горле Угря наконец не перерезал очередную артерию. Из носа Шинера потоком хлынула кровь. Он рухнул на Лору и, бездыханный, так и остался лежать.

Лора не могла шевельнуться, не могла дышать и отчаянно боролась, чтобы не потерять сознание. Сквозь жуткие звуки собственных задушенных всхлипов она уловила скрип открывшейся входной двери. Услышала шаги.

– Лора, я дома! – Голос Нины, поначалу живой и радостный, стал пронзительным от ужаса. – Лора?! Боже мой, Лора!

Попытавшись спихнуть с себя мертвеца, Лора смогла только наполовину выбраться из-под тяжелого тела и сразу увидела застывшую в дверном проеме Нину.

Женщина оцепенела от шока. Она уставилась на свою некогда элегантную персиково-кремово-салатовую гостиную, теперь обильно украшенную алыми мазками. Фиалковые глаза Нины остановились на Лоре, и женщина тотчас же вышла из транса:

– Лора, господи, Лора!

Нина сделала три шага вперед, потом резко остановилась и, обняв себя руками, согнулась пополам, словно от удара в живот. Издала странный звук: «Уф-уф-уф». Попыталась выпрямиться. Ее лицо исказилось. Похоже, она не могла стоять на ногах. И в конце концов тяжело осела на пол и осталась лежать, уже не издавая ни звука.

Нет, этого не могло быть. Это несправедливо, будь оно все проклято!

Почувствовав прилив сил, обусловленный паникой и любовью к Нине, Лора выбралась из-под тела Шинера и подползла к приемной матери.