Молния
Шрифт:
– Это вы присылали мне фигурки? Но я вас, кажется, не знаю?
Мужчина сказал:
– Значит, у вас уже есть такие?
– Эта будет четвертой. Если это не вы, то кто же? Ее здесь раньше не было. Откуда она взялась?
Мужчина подмигнул жене, и та объяснила Лоре:
– У вас, дорогая, есть тайный поклонник.
– Кто же он?
– Вон за тем столом сидел молодой человек, – сказал мужчина и кивнул на столик, который обслуживала официантка Эми Хепплмен. За столом никого не было; официантка только что кончила собирать грязную посуду. – Вы ушли за пивом, а он тут же к
Это была рождественская жаба в костюме Санта-Клауса, правда, без бороды, но с мешком подарков за спиной.
Женщина спросила:
– Вы точно не знаете, кто он такой?
– Нет. А как он выглядел?
– Высокий, – ответил мужчина. – Очень высокий и крепкий. Волосы каштановые.
– Глаза карие, – подхватила жена. – Обходительный.
Лора держала фигурку в руках и внимательно ее рассматривала.
– Что-то тут не то… тут есть какая-то странность.
– Странность? – переспросила женщина. – Что же тут странного. Просто молодой человек в вас влюбился.
– Вы так думаете? – удивилась Лора.
Лора нашла Эми Хепплмен у прилавка с салатами и попросила поточнее описать клиента.
– Он заказал омлет с грибами, жареный хлеб из муки грубого помола и кока-колу, – рассказывала Эми, наполняя две салатницы разными сортами зеленого салата с помощью стальных щипцов. – Разве ты его не видела?
– Нет, я его не заметила.
– Огромный парень. В джинсах. Рубашка в синюю клетку. У него очень короткая стрижка, но он славненький, если тебе нравятся красавчики. Он мало говорил. Видно, из застенчивых.
– Он платил по кредитной карточке?
– Нет. Наличными.
– Это хуже, – сказала Лора.
Она забрала домой рождественскую жабу и присоединила ее к остальным.
На следующее утро она нашла еще одну простую белую коробку у дверей квартиры. Она неохотно открыла ее. И нашла внутри стеклянную жабу.
Когда после обеда Лора вернулась из университета, Джули Ишимина сидела за столом на кухне, читала газету и пила кофе.
– Еще одна, – сказала Джули, показывая на коробку на столе. – Пришла почтой.
Лора открыла красиво упакованный сверток. Шестая фигурка оказалась двойной: две жабы в виде перечницы и солонки.
Она поставила перечницу и солонку на тот же ночной столик и долго сидела на краю постели, в недоумении рассматривая все увеличивающуюся коллекцию.
В пять часов вечера в тот же день Лора позвонила в Лос-Анджелес Тельме Аккерсон и рассказала ей о жабах.
Тельма не получила никакого наследства, и ей нечего было думать о колледже, но она об этом не жалела, потому что ее не интересовала учеба. После окончания средней школы она сразу из Касвелл-Холла переехала в Лос-Анджелес, чтобы попытаться пробиться в мир шоу-бизнеса в качестве дублерши какой-нибудь комической актрисы.
Почти ежедневно, с шести вечера до двух утра, она проводила время в комедийных кафетеатрах «Импровизация», «Комедийный магазин» и других, пытаясь заполучить пятиминутное бесплатное выступление, завязывая знакомства (или надеясь их завязать),
Днем она зарабатывала деньги на оплату квартиры, часто меняя работу, причем некоторые ее занятия были весьма странного свойства. Так, она в слишком легкой одежде пела песни и обслуживала столики в подозрительной пиццерии, а в другой раз заменяла в пикетах членов Писательской гильдии Западного побережья, которых их профсоюз обязал участвовать в забастовке, но которые предпочитали заплатить кому-нибудь сотню долларов, чтобы те вместо них таскали плакаты и ставили подписи в списках участников.
И хотя они жили всего в полутора часах езды друг от друга, Лора и Тельма встречались обычно, чтобы пообедать вместе и вдоволь наговориться, всего два-три раза в год, потому что у них не было свободного времени. Но, сколько бы месяцев ни прошло между встречами, им казалось, что они никогда не расставались, и они тут же поверяли друг другу свои самые заветные мысли и секреты.
– Узы приюта, – как-то сказала Тельма, – крепче, чем узы родных братьев, крепче, чем узы мафиози, даже крепче тех, что связывают сиамских близнецов.
Выслушав рассказ Лоры, Тельма спросила:
– В чем твоя проблема, Шейн? Сдается мне, что в тебя по уши влюбился застенчивый силач. Многие женщины только об этом и мечтают.
– Ты думаешь, это так? Влюбился, только и всего?
– А что еще?
– Не знаю… Но у меня… какое-то странное чувство.
– Странное, ты говоришь? Все эти фигурки, по твоим словам, очень миленькие, или я ошибаюсь? Может, есть какая уродливая? Может, какая-нибудь из них держит во рту такой маленький острый ножичек? А может, есть такая, что держит маленький топорик?
– Этого нет.
– Обезглавленных жаб он пока не присылал, ты уверена?
– Нет, но…
– Последние несколько лет твоей жизни, Шейн, были вполне спокойными, хотя и не лишенными событий. Ясно, теперь тебе хочется, чтобы этот парень был из числа преступников, кто-нибудь вроде Чарльза Мэнсона [2] . Но тут тебе явно не повезло, бьюсь об заклад, что это самый нормальный мужчина, ты ему нравишься, но он боится к тебе подойти, к тому же он, наверное, очень скромный и, конечно, романтическая натура. Как у тебя с личной жизнью?
[2] Руководитель преступной религиозной секты, организатор и участник массового убийства в Голливуде.
– У меня нет личной жизни.
– Это почему? Ты ведь не девственница. В прошлом году у тебя был…
– Ты же знаешь, что из этого ничего не вышло.
– И с тех пор больше никого?
– Никого! Ты думаешь, я развратница?
– Ну и ну! Два любовника за двадцать два года жизни, да тебя сам папа римский не причислит к этой категории. А ты лучше успокойся. Расслабься. Перестань терзать себя по пустякам. Живи как живется. Этот твой парень может оказаться принцем из «Золушки».
– Наверное… наверное, я последую твоему совету. Наверное, ты права.