Молодая Екатерина

Елисеева Ольга Игоревна

Интрига удалась. 30 августа 1721 г. Ништадтский договор был подписан. Однако это не заставило Петра отвернуться от Карла-Фридриха. Император считал выгодным получить еще один прибрежный плацдарм, а с ним возможность давить на Данию, которая держала ключи от проливов Северного моря. С другой стороны, иметь под рукой «своего», всегда готового кандидата на шведский престол тоже не мешало. Помолвка царевны Анны Петровны с голштинским герцогом состоялась в 1724 г. До свадьбы великий преобразователь не дожил. Руки молодых соединила уже его супруга Екатерина I.

Она же во исполнение замысла Петра начала в конце 1725 г. готовиться к экспедиции против Дании за возвращение Шлезвига [166] . Однако ни тогда, ни позднее война не состоялась — мешало сопротивление Англии, а позднее недоброжелательное

отношение к подобной операции внутри страны. Крошка на карте Европы — Шлезвиг — как-то особенно не полюбился отечественным вельможам и руководителям армии. Сторонники войны с Данией в течение сорока лет не могли сколько-нибудь внятно объяснить, какие интересы Россия преследует так далеко от дома.

166

Мыльников А. С. Указ. соч. С. 50–51.

Брачный договор Анны Петровны и герцога Голштинского включал важный пункт — молодая чета за себя и своих детей отказывалась от прав на русский престол. Однако документ оговаривал, что император может призвать в качестве наследника «одного из урожденных… из сего супружества принцев». Этим и воспользовалась впоследствии Елизавета.

В литературе можно встретить сведения о том, что вокруг постели умирающего Петра I развернулась настоящая борьба за наследство, невольной участницей которой стала его старшая любимая дочь Анна. Именно ей он якобы предвещал корону. Творцом этой версии явился голштинский тайный советник граф Геннинг Фридерик Бассевич, находившийся в России в 1721 г. в свите герцога Карла-Фридриха и ведший переговоры о заключении его брака с царевной. Записки Бассевича, позднее попавшие к Вольтеру, были использованы философом как один из источников для «Истории Петра Великого». Именно там впервые появились знаменитая фраза: «Отдайте все…», сейчас трактуемая специалистами как чистейший вымысел [167] , и утверждение, будто в последнюю минуту жизни император призвал к себе Анну Петровну для того, чтобы продиктовать ей свою волю. «За ней бегут; она спешит идти, но когда является к его постели, он лишился уже языка и сознания, которое более к нему не возвращалось» [168] .

167

Павленко Н. И. Три так называемых завещания Петра I // Вопросы истории. 1979. № 2. С. 139–142.

168

Записки о России при Петре Великом, извлеченные из бумаг графа Бассевича. М., 1866. С. 168.

Вопреки букве брачного договора в записках Бассевича настойчиво проводилась мысль, будто Петр I связывал со своей старшей дочерью и ее потомством судьбу российского трона. «В руки этой-то принцессы желал Петр Великий передать скипетр после себя и супруги своей. Чувствуя упадок сил и не вполне уверенный, что после его смерти воля и коронование Екатерины будут настолько уважены, что скипетр перейдет в руки иностранки, стоящей посреди стольких особ царской крови, он начал посвящать принцессу Анну и герцога тотчас после их обручения во все подробности управления государством» [169] .

169

Там же. С. 172.

Воспоминания Бассевича появились на свет в год смерти Елизаветы Петровны и должны были подкрепить без того с юридической точки зрения основательные права Петра III на престол. Через Вольтера намерения великого реформатора в отношении Анны и ее потомков становились широко известны в Европе [170] . Отдельной книгой мемуары вышли в 1775 г., как раз в тот момент, когда остро стоял вопрос о праве на корону совершеннолетнего царевича Павла Петровича — отпрыска Голштинской династии. Изданные А. Ф. Бюшингом в Гамбурге на немецком языке, они были предназначены в первую очередь для Европы и наносили серьезный удар по реноме Екатерины II — узурпатора власти. Все это говорит об острой политической «актуальности» бумаг Бассевича, которые сознательно

подводили читателя к мысли, что «отдать все» Петр Великий намеревался Анне и ее детям.

170

Козлов В. П. Тайны фальсификации. М., 1994. С. 45–50.

Для нас в данном случае важна не достоверность сведений тайного советника, а то, что подобными разговорами поддерживало свои притязания Голштинское семейство. Однако был еще один акт, регулировавший очередность престолонаследия. Скончавшаяся в мае 1727 г. Екатерина I оставила завещание. Ее преемником назначался сын царевича Алексея, внук Петра I и полный тезка деда — Петр II. В случае его смерти права на корону переходили по старшинству к Анне Петровне и ее потомству, а затем к Елизавете [171] . Кроме того, по завещанию Екатерины I, Россия должна была оказать Карлу-Фридриху поддержку в возвращении Шлезвига.

171

Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., 1956. Кн. X. Т. 19. С. 315.

Исследователи не без оснований полагают, что завещание было во многом «продиктовано» Екатерине зятем Карлом-Фридрихом, которому она благоволила и которого ввела в состав Верховного тайного совета. После ее кончины А. Д. Меншиков, ставший фактически главой государства при малолетнем Петре II, постарался выпроводить Анну Петровну с мужем в Киль. Казалось, удача отвернулась от Голштинского дома, но, пока на русском престоле оставалась петровская линия потомства, надежда еще сохранялась. Она угасла после смерти маленького государя и избрания Верховным тайным советом на царство Анны Иоанновны. Выданная замуж в Курляндию, Анна представляла другую династическую линию — она была дочерью рано скончавшегося, болезненного Ивана Алексеевича, брата Петра I.

Для императрицы Анны голштинский принц, которому исполнилось всего два года, стал реальным соперником, ведь, согласно завещанию Екатерины I, именно ему теперь полагалось занять престол. Она не раз повторяла: «Чёртушка в Голштинии еще живет». Штелин сообщал со слов очевидцев, что вскоре после смерти Анны Петровны «начались со всех сторон разные преследования, в особенности со стороны ненавистной герцогу императрицы Анны Иоанновны, в угождение ей и от венского двора… В 1736 г. по наущению императрицы Анны была прислана в Киль императорско-римская комиссия, чтобы побудить герцога к отречению от отнятого у него владения (т. е. от Шлезвига. — О.Е.)… Герцог в таком стесненном положении ссылался на своего несовершеннолетнего сына, у которого он ничего не может отнять… Комиссия разошлась без успеха» [172] .

172

Штелин Я. Указ. соч. С. 12.

Две могущественные державы — Россия и Священная Римская империя — давили на крошечную Голштинию, силясь лишить прав ребенка, едва вышедшего из колыбели. Штелин путал дату: совместная русско-австрийская комиссия приезжала в Киль в 1732 г. — и недоговаривал о существенном моменте. За отказ от Шлезвига Дания готова была выплатить громадный по тем временам выкуп — «один миллион ефимков», т. е. иоахимсталеров. Герцог не уступил — все, что у него оставалось, — буква закона, бессильная, пока она находится только на бумаге.

Выкуп позволил бы поправить стесненные обстоятельства, в которых жил голштинский двор. Но Карл-Фридрих предпочел оставаться бедным и гордым. Его осаждали толпы кредиторов, которым на оплату процентов «едва доставало доходов с половины государства». Часто замок в Киле «принимал печальный вид, а за герцогским столом являлись дырявые скатерти и салфетки» [173] . Однажды, желая ободрить окружающих, отец указал на колыбель Петера со словами: «Терпение, друзья мои! Он выручит нас из нужды». Или в другой редакции: «Этот молодец отомстит за нас!»

173

Там же. С. 14.